А ведь этого обычного золотого кольца тогда так и не нашли.
Полиция, суд, пресса, публика — все поверили тогда миссис Кайола. Да и как могло быть иначе? Прекрасная, как ледяная богиня, сидела она на свидетельском месте, в чёрном костюме от Диора и шляпке с вуалью, заламывая затянутые в лайку руки, с подобающей случаю капелькой вдовьих слёз в глазах.
Это были не те перчатки, в которых она застрелила сначала своего мужа, потом его любовницу, а потом, стремительно развернувшись на высоких каблучках, процок-цок-цокала вон из кухни. Безупречная леди во всём, от той пары перчаток она избавилась очень ловко. Раз, два, три. Легко и просто. Ринг-а-динг-динг.
Вот только любовница умерла не так быстро, как муж. Она успела послать последний поцелуй, который выдал имя её убийцы.
Сорок лет спустя.
Прижимая к глазам платок, осторожно, чтобы не размазать тушь, Кассандра объяснила суду, что они с Джо помирились и он пошёл к Лане Лейк сказать ей, что порывает с ней раз и навсегда и начинает процесс об опёке над дочерью на том основании, что она, Лана, недостойная мать, и пока она, Кассандра, ждала его возвращения, раздались выстрелы. Кассандра и вызвала полицию.
Все жалели маленькую девочку в чёрном форменном платье, сидевшую возле сестры Констанции-Евангелины из обители Богоматери Скорбящей. Капри Лейк, дочь шлюхи, с потупленными глазами, горящими щеками и ладонями, сжатыми в замок на коленях, точно сердце без ключа.
И какое благородство и доброту выказала Кассандра Кайола, приняв в свой дом и в свои объятия незаконную дочь своего мужа и его любовницы.
Так хотел бы Джо, объяснила миссис Кайола. Она сама никогда не могла иметь детей. Он хотел, чтобы она воспитала эту девочку, как родную дочь, респектабельной и приличной молодой леди. И все сочувственно кивали головами, и Кассандра улыбалась про себя, и в тот самый миг течение мой жизни изменилось навеки.
Рука в белой, как лёд, перчатке, благоухавшей духами «Шанель № 5», сомкнулась вокруг запястья в браслете рубиновых слёз. Как немая, спускалась я с ней по ступеням суда через толпу зевак, репортёров, фотографов со вспышками. Меня не сильно, но больно потянули за руку, когда я, пригнув голову, садилась в сияющий белый «Кадиллак», и Кассандра Кайола молча повезла меня в дом без танцев, песен и без любви.
Мне понадобилось время, чтобы научиться музыке молчания.
Вся жизнь.
Но понемногу Кассандра Кайола стала мне матерью. Ведь я всегда жила в доме без музыки.