если разобьются бутылки! Пусть все моухейцы до единого выстроятся вокруг выхода, готовые меня схватить!

Но я снова окажусь на поверхности земли. И не полезу больше в туннель, даже если окажется, что Джейк и Айрис по дороге свернули еще куда-то.

Еще как полезешь!

Я не возразил. Но возвращаться во тьму мне все-таки не пришлось. Лаз плавно вышел к поверхности, темнота стала не такой плотной, и я увидел звезды. Луну. Тонкие стволы кустарника у самой земли, а над ним плотную стену ветвей. Туннель закончился в густых зарослях; ухватившись за край ямы, я попал руками на ворох сухих веток и крепко оцарапался, но радость была куда сильнее боли. Я выкарабкался наверх, стоял на четвереньках, коленями и ладонями на твердых ветках, и улыбался во весь рот. Дышал. Жил.

Запаленное дыхание понемногу восстановилось. Стараясь не шуметь, я осторожно раздвигал ветки. Нож сейчас оказался бы кстати. Но в конце концов я справился без него. И, продравшись сквозь последний куст, выше меня ростом, увидел, что стою на небольшой луговине между холмами. Луна заливала ее теплым, чуть желтоватым светом. А прямо у меня под ногами раскинулись на траве Джейк и Айрис. Глаза у обоих были закрыты, но если Джейк лежал, как мертвый, то руки девочки заметно подергивались.

Я чуть не разорвал ремень, отстегивая свою ношу. Мягкий ком шлепнулся наземь, и я упал на колени (последний раз разбивал их лет в десять. Почему говорят, что снова почувствовать себя ребенком всегда приятно?), рывками стягивал ткань и чуть не раздавил горлышки бутылок, снимая пробки. На коленях дополз до Джейка, приподнял его голову.

— Пей! Слышишь, Джейк? Пей, пожалуйста!

Он не шевелился, пока «Четыре розы» не полились ему в приоткрытый рот. Первый глоток вышел рефлексивным. Но тут же руки взметнулись, и глаза распахнулись во всю ширину. Джейк вцепился в бутылку, как младенец, и стал глотать. Айрис отреагировала даже на запах моухейского виски. Не открывая глаз, она заворочалась, перевернулась и поползла к нам, тихо хрипя. Я вложил вторую бутылку в протянутую руку. Взгляд Джейка понемногу становился осмысленным.

— У меня… — пробормотал он.

— Что?

— У меня… не получилось. Я… Я честно старался, Уолт, — слова мешались с глотками, виски булькало на языке, но я разбирал все. — Я не смог принести тебе книгу.

— Ничего.

Я смотрел на дальний край луговины. Идти сейчас искать шоссе я не смогу. Не выдержу. Оставаться посреди луга тоже нельзя. Каким бы долгим ни казался мне туннель, далеко от Моухея он увести не мог. А с мутантов станется с утра прочесать окрестности деревни.