— Конечно нет, — усмехнулся Алекс. — Подобными делами занимался его отец, Одо Вульф.

Профессор начал его раздражать. Похоже, он не понимал или отказывался понимать масштаб и последствия творимых Алхимиком зверств.

— А кем вы считаете самого Генриха? — пронзил взглядом Либермана Алекс. — Кандидатом на Нобелевскую премию мира?

— Нет, я вовсе не это имел в виду, — ответил профессор, почувствовав настроение агента. — Просто… Генрих всегда был аккуратен, последователен и наделен недюжинным умом. Хотя иногда казалось, что Генрих расценивает окружающих, как подопытных животных. Он нередко говорил об этом вслух. Меня это настораживало.

— Если отца вашего знакомого называют Доктор Франкенштейн, это не может не настораживать.

Профессор сцепил руки над столом и поставил на них свой двойной подбородок.

— Мне кажется, нацистские корни не были единственной причиной презрения к окружающим. Генрих любил заводить разговоры о сверхлюдях. Но он имел в виду вовсе не арийскую расу, как остальные нацисты.

— А кого?

— Людей, обладающих сверхспособностями: телепатов, ясновидящих, парапсихологов. Генрих мечтал организовать тайное общество, которое состояло бы только из сверхлюдей. Таких, как он.

— Из садистов, маньяков и убийц?

Алекс задумался. Возможно, Генрих каким-то образом узнал о существовавшей столетие назад секте «Ловцы Душ» и решил возродить ее?

— Что случилось с солдатами «Призрака»?

— Препарат подействовал не так, как планировалось. Солдаты превратились в бешеных зверей. Генрих что-то не рассчитал, смешивая дозы своих медикаментов.

— Что было потом?

— После того дикого случая я вернулся в Соединенные Штаты. Военные не хотели меня отпускать, но со мной произошел несчастный случай. — Либерман с кривой усмешкой указал на свои укрытые пледом ноги. — Я подорвался на мине. Ампутация, психологический срыв. Я потерял ноги, но обрел возможность вернуться домой. Больше я Генриха не видел.

— Алхимик продолжает опыты здесь, в Чикаго, — сказал Алекс. — Он похищает людей, чтобы испытывать на них свой новый препарат.

Либерман весь подался вперед и спросил:

— Как далеко он продвинулся в своих исследованиях? — Ученый всегда остается ученым.

— Чересчур далеко.

В деле оставалось еще немало неясных моментов, и Алекс решил выжать Либермана досуха.