Ася робко улыбнулась коллегам.

— Пирожков купить? Я в кулинарку.

Бухгалтерия, раздумывая, возвела очи горе. Ася по инерции сделала несколько шагов и в следующую секунду плечом налетела на мужика в чёрном плаще.

— Э-э-э… — промямлила она, заглядевшись на незнакомца.

Мужик — высокий, молодой, синеглазый, покривил рот. Уронив сухое «простите», он стремительно покинул двор. Странно-сосредоточенное у него было лицо. Как будто его закоротило над атомным чемоданчиком с красной кнопкой.

Подавив желание завернуть за угол и проверить — вошёл ли он в парадные двери Фонда, Ася глянула на лавку: окутанная дымом бухгалтерия потрясённо безмолвствовала.

Глава 2. ЖЖ. Записки записного краеведа. 11 декабря

Глава 2. ЖЖ. Записки записного краеведа. 11 декабря

«…Наутро местные газеты полностью удовлетворили моё любопытство — в них я обнаружил пару заметок о том, что в нашей гостинице скончался от инсульта пожилой турецкий предприниматель О.Б. Инцидент, как говорится, „был исперчен“. Однако меня не покидает чувство, что визит мой, так странно и несчастливо начавшись, еще одарит меня нежданными сюрпризами…

Теперь, когда мой пенсионный статус означает лишь вечный отдых у телевизора, я могу не без грусти констатировать: из всех немногих страстей, отпущенных мне Всевышним, осталась, пожалуй, единственная неудовлетворенная. Моё любопытство.

Мне нравится наблюдать — да-да, обыкновеннейшим образом наблюдать. За людьми. За животными. За капризами погоды. Даже за симптомами моих банальных возрастных болезней. С годами я выработал что-то вроде личного Наблюдательного Листа. Я делаю кое-какие записи, думаю, сопоставляю.

Удивительные времена! Интересно, все ли человеки понимают, в какое потрясающее время мы живём?! Живой Журнал — уникальнейшая возможность выставить напоказ самое сокровенное, не теряя при этом милой робкому сердцу анонимности. Теперь, в эпоху ЖЖ, нет нужды таскать с собой глупые блокноты.

…С каждым днём я всё больше и больше убеждаюсь в том, как мало случайного в нашей жизни. Мы, живущие, находимся словно бы в прозрачном коконе, от которого в разные стороны разбегаются паутинки — какая толще, какая тоньше. Потолще — это семья, дети, друзья. Потоньше — знакомые, дальняя родня, сослуживцы, соседи. Совсем тонкие, рвущиеся на глазах, — случайные знакомые, попутчики, однокашники. Почти незаметные, однако же, стальные паутинки — гражданские свободы, совесть, моральные и культурные нормы, знания. Метафизические, но в критическую минуту способные напрячься до крепости титановой струны — вера, суеверия, предчувствия, всевозможные предположения, интуиция. Все это, вкупе с предлагаемыми обстоятельствами рождения, и определяет существование каждого человека. И как же трудно выйти из этого кокона… Как трудно выскочить из своего коридорчика хотя бы в соседний, где, быть может, тоже бегает обезумевшая подопытная крыса, вырабатывая слюну по свистку лаборанта…