- Ваше святейшество, храмовники служили церкви две сотни лет. Не будет ли означать гибель ордена, что церковь лишается защиты?..

- Их уже арестовали! — Выкрикнул понтифик. — Многих! В Париже! В Лоше! В Пуатье! Сам Великий инквизитор — Гийом Парижский — благословил аресты! Они признались в страшных вещах — в осквернении святого распятия, в содомии, в идолопоклонстве! Как я могу защитить их после этого?..

- Признались… — Проговорил мэтр Арналдо так, как будто раздумывал над чем-то. — Грядёт конец света. Святой Дух уничтожит скверну. Сперва малых грешников, затем великих. Не далёк тот час, когда падут короли и сеньоры…

- Что за глупость ты бормочешь? — Понтифик раздражённо фыркнул. — Мне не нужны францисканские проповеди воспитанника доминиканцев! Да-да, Арналдо из Виллановы, я знаю о тебе многое. И могу сжечь тебя или сгноить в самой сырой келье самого пропащего монастыря. Если не хочешь испытать мой гнев — приведи сюда гомункулуса и повели ему пророчествовать.

- Да, ваше святейшество, — глухо проговорил мэтр Арналдо. — Я сделаю это немедля. Молю вас не показывать страха, когда увидите моё дитя…

- Оно столь ужасно? — Климент Пятый изумился.

- О нет, совсем нет. Скорее необычно… Как бы то ни было, оно не причинит вам вреда. Я отправляюсь за ним.

Звук шагов мэтра Арналдо слуга, в своём укрытии, сперва слышал чётко, затем — много хуже. Вероятно, мэтр начал спускаться по подвальной лестнице. Оставшись в комнате один, понтифик осторожно приблизился к входной двери и приоткрыл её. Должно быть, за дверью его ожидали слуги.

- Будьте начеку. Если услышите что странное — или если крикну на помощь — не мешкайте; убивайте всех в доме, кроме меня.

Слуга похолодел. Понтифик так сильно боялся встречи с существом, созданным мэтром Арналдо, что готов был избавиться заодно и от своего будущего лекаря, если ощутит хотя б ничтожную угрозу. И это значит… Слуга вдруг с ужасом осознал: это значит, что, расправившись с мэтром, люди понтифика отыщут и его, слугу. Бежать! Он преклонялся перед мэтром Арналдо, но не был готов сложить за того голову. У адептов Великого Делания, у князей церкви, у сеньоров и доблестных рыцарей свои счёты. Слуге не место в этой блистательной и охочей до крови и золота стае.

Он подполз к окну. Сморщился от разочарования: не окно — одно название. Узкая невысокая прореха в стене, куда и головы не просунуть. Крыша — ветхая, сверху несёт ночным холодом, — но не настолько дырява, чтобы удалось тихо и быстро выскользнуть на свободу. Да и окажись слуга на крыше, или вывались из окна — он попадёт в руки людей понтифика. Сколько их — ждут с факелами за дверью?