«А голоса? — Упорствовал епископ. — Где были голоса святых? От кого она получала пророчества, когда снимала осаду?»

«Её голос. — Авран испускал дух. — Я слышу только её голос, восклицающий: «Все, кто любят меня — за мной!», или: «Не отступайте! Англичане не сильнее нас!» Странный голос: тихий, похожий на музыку, — но слышный посреди боя каждому, в кого она верит!»

«Невозможно! Смотри ещё!» — Кошон тряс мучителя за плечо, но тот уже не ощущал этого: он лишился чувств; из ноздрей и из-под век у него струилась кровь.

Но мучителю Аврану ещё никогда не бывало так хорошо. Его забытье полнилось запахом свежего хлеба, парного молока, майского дождя и полыни. Руки и крылья, прежде манившие его сквозь туман, теперь нежно касались его губ, щёк, лба. Пошевелиться — значило, причинить себе ошеломительную боль. И Авран оставался неподвижен. Пока руки и крылья не принялись поднимать его со сладкого смертного ложа. Они были настолько малосильны, настолько легки, что никак не могли справиться с жилистым крепким телом помощника палача. Тот проникся к ним жалостью — к их бесполезной маяте. И — одним могучим усилием — взлетел над туманом, над деревушкой Домреми, над Францией и Британией, над твердью земной. Авран открыл глаза.

Он не поверил видению. Карий пристальный взгляд Орлеанской девы пронзал его насквозь. Её руки придерживали его голову.

- Вы вернулись, сударь? — Прошептала Дева.

- Я… да… я вернулся… — Прохрипел помощник палача. — А ты? Как ты вытерпела это? Как ты терпела это так долго? Зачем ты лгала… себе во зло?.. Про голоса? Про пророчества?

- О нет, она не лгала! — Кошон, скрестив руки на груди, мрачно наблюдал за мучителем и Девой. — Её воистину вёл Господь, а я не замечал этого.

- Вы не поняли, ваше Преосвященство? — Авран, захлёбываясь словами и пуская, как младенец, слюну заторопился. — Она не слышала голосов. Она всё делала сама. По приговору суда, она виновна в том, что зналась с Диаволом. Этого не было. Был обман. Скажите это суду, ваше Преосвященство!

- Это ты не понял, Авран, помощник палача из Парижа, — грустно проговорил Кошон. — Подумай, как прост путь того, кто слышит голос Господа нашего или его любимых святых — и следует их советам и повелениям. Разве может сам Господь, или тот, кто приближен к его престолу, дать неверный совет? А вот служить Богу, не получая от него вестей, — и делать это усердно и честно — так, как если бы он ежечасно направлял тебя, — это и есть подвиг праведного послушания. Бог посылал Деве встречи и обстоятельства, которые вели её из Домреми в Шеннон, из Шеннона в Орлеан, из Орлеана в Реймс, из Реймса в Руан. А из Руана…