— Ты меня не прервал, я закончила. Да, точно. После всего, через что я прошла, лучше на этом и остановиться.

Мир за окнами потемнел. Во время рассказа Боутмен включил неяркое бра, и свет, не долетая до углов и стен, оставлял по периметру комнаты широкие тени.

Минога вытерла лицо комочком салфеток, высморкалась, прошла к мусорной корзине рядом с камином и выбросила его. Она промахнулась всего на пару дюймов. В тусклом свете четверо мужчин глядели на медленно разворачивающиеся салфетки: все решили притвориться, будто она попала.

— Ух ты, вот это да, я ведь промазала, — сказала Ли Труа. — Звук попадания в корзину совсем другой. Такое не пропустишь, если обращать внимание на все. Спасибо, ребята. Должна признаться, очень тронута вашей деликатностью.

Она присела и потянулась за салфетками. Со второй попытки нашла их.

— Я немножко не в себе… — проговорила она.

Прежде чем разжать пальцы, она занесла комок над корзиной.

— Почему ты не хочешь присесть? — спросил я.

— Потому что не хочу. Пока я на ногах, у меня есть возможность сохранять самообладание. А я уж было потеряла его. Ну что ж, просто я…

На ее лице отразилось внезапно нахлынувшее волнение.

— Я просто…

Она зажмурилась, покачала головой и сделала резкое движение рукой, будто отмахиваясь от чего-то.

— С нами было бы то же самое, — сказал я. — Поплачь вволю, Ли. И дай ногам отдохнуть.

— Мне было бы в миллион раз тяжелее, чем тебе, — сказал Гути. — Минога, ты потрясающая. Да, ты потрясающая.

Комплименты она пропустила мимо ушей и заговорила со мной:

— Я не хочу давать ногам отдохнуть, ясно? Я же только что сказала тебе. И потом, я еще не все рассказала.

Обычно гости приходят в замешательство, смущаются, если супруги вдруг начинают делать язвительные замечания друг другу.

— Ну хорошо… Пожалуйста, продолжай. Так ты не собираешься садиться?

Я поднялся и шагнул к ней.

— Мы потом оба присядем. Помощь мне не нужна. Я у себя дома. Пожалуйста, Ли.