— Я хочу предоставить вам возможность заняться карьерой, пожить для себя, — расплывчато начала Антонина Павловна.

— Каким образом? — удивился Андрей, не понимая, к чему клонит мать. Продолжение разговора вызвало еще большее недоумение. Нелепые материнские доводы, по которым следовало оставить Василису в Петергофе, привели в замешательство. Боязнь обидеть ее отказом и всегдашняя привычка ни в чем не противоречить боролись со здравым рассудком. Он сознавал: если уступит сейчас, Мила никогда ему этого не простит.

— Мам, послушай, независимо от того, появятся у нас другие дети или нет, Василиса наша дочь и поэтому будет жить здесь. Ты достаточно времени проводишь с ней летом!

Лицо Милы осветилось радостью.

— Конечно, если вы не доверяете моему воспитанию… Хотя я тоже по образованию педагог, как и твоя жена!

— Мам, при чем здесь образование!

— Не трудись объяснять, я и так все поняла, — обиженно ответила Антонина Павловна и опустила глаза, чтобы не выдать своих истинных чувств.

В воскресенье она, с самого утра, пребывала в сквернейшем настроении. Дождавшись завтрака, свекровь демонстративно выставила руку со следами когтей, на всеобщее обозрение.

— Вот, — трагическим голосом обратилась она к сыну, — посмотри только, кого вы завели! Не кошка, а бешеный зверь! Не удивлюсь, если в следующий раз ваша дикарка нападет на ребенка!

— Мам, я ничего не понимаю! Какой бешеный зверь?! — Андрей указал на спокойно свернувшуюся клубочком Лесю. — Совершенно безвредный котенок!

— Безвредный?! — возмутилась Антонина Павловна. — А рану, по-твоему, я сама себе нанесла?!

— Ума не приложу, что происходит! Лиса, ты ничего не заметила ночью?

Девочка подняла глаза на отца и отрицательно мотнула головой.

— Мам, вспомни, может, ты случайно задела кошку?

— Тебе не стыдно?!

— Прости, не обижайся, — смутился Андрей и, в сердцах, воскликнул: — Чертовщина какая-то!

Из-за случившейся неприятности день тянулся невыносимо медленно. Уже под вечер, несмотря на общие протесты, свекровь принялась за уборку квартиры. Мила ходила за ней по пятам, пытаясь вырвать половую тряпку, но Антонина Павловна оставалась непреклонной. То и дело она деловито обращалась к невестке:

— Переступи, я сейчас здесь помою! — Ее усердие принесло плоды. Сын, видя старания матери, мучился угрызениями совести, а свекровь, вынуждая Милу себя благодарить, заботливо приговаривала: «Тебе же, меньше работы. Завтра вернешься из школы, а в доме порядок и чистота».