И, перекрывая все, была голая, лютая ненависть в отношении Ньюмена Кинга.

Билл повернулся к председателю правления.

— Она станет одной из лучших наших шлюх, — мечтательно произнес Кинг.

Билл набросился на него. У него не было никакого плана, никаких мыслей, а лишь слепая жажда сделать больно, потребность убить. Он действовал, повинуясь инстинкту, его кулаки и ноги замелькали в ярости. И вдруг он оказался на полу, оглушенный, тряся головой. Проходивший мимо «ночной управляющий» даже не посмотрел на него. Билл не мог сказать, что произошло, но телевизор был выключен, сам он лежал на полу, а Кинг стоял у открытой двери, готовый уйти.

Председатель правления улыбнулся.

— Я пришлю копию вашей жене. — Он помолчал. — Если вы не одумаетесь.

— Это мой магазин! — воскликнул Билл.

— Нет, это мой магазин. Я позволил вам поиграть с ним.

— Чтоб ты сдох, подонок! — выкрикнул Билл. Он попытался подняться на ноги, но, почувствовав головокружение, упал.

— Даю вам день на размышления.

И с этими словами Кинг ушел.

Билл лежал на полу, скрежеща зубами от ярости, всхлипывая, ненавидя самого себя, страстно желая убить Кинга, желая убить себя, желая совершить хоть какое-нибудь насилие. Он снова попытался подняться на ноги. Наконец ему это удалось, и он уже был на волоске от того, чтобы направиться в отдел спортивных товаров, схватить пневматический пистолет и разом покончить со всем.

Но что-то его сдержало.

Билл сам не мог сказать, что это было, не мог сказать, почему, но он стоял посреди прохода, а вокруг продолжали расхаживать «ночные управляющие». Он увидел Бена, увидел еще одно знакомое лицо, но не смог вспомнить, где его видел.

Вдруг до него дошло, что на этот раз в Кинге было что-то необычное. Похоже, в какой-то момент он по-настоящему разозлился на него, Билла, выведенный из себя его неповиновением.

Впервые Кинг продемонстрировал человеческие чувства. И от этого показался не таким… не таким всесильным.

Более слабым.

Быть может, он все-таки не является неуязвимым.