— Ты, шустрая. Видишь, сидит женщина, в голубых и красных одеждах, рядом с кустом олеандра?

Он положил руку ей на затылок, нетерпеливо похлопывая, и Хаидэ кивнула, боясь говорить.

— Поднеси ей вина, сейчас, вот тебе, — он сунул ей к животу пузатый прохладный кувшинчик.

— И скажи, пусть придет сюда, пока не смотрит хозяйка. Тихо. Еще скажи, что мужчина, очарованный ее красотой, просит позволения подарить ей… Ну, скажи прекрасный подарок. Ты поняла?

Хаидэ снова кивнула, еле держась на ногах от напряжения.

— Что дергаешь головой? Ты поняла?

Он приблизил лицо к ее щеке, поморщился от запаха дешевых масел. Хаидэ снова кивнула. И Техути, коротко засмеявшись, толкнул ее, проводя рукой по спине.

— Иди! Да тихо, поняла? Получишь монету.

Она пошла в толпу, мимо музыкантов, отводя ветки, усыпанные цветами. Кривя лицо, усмехалась, ударенная неожиданностью. И остановившись, сжала в руке ветку, раздувая ноздри. Ты, дочь Торзы, тебя так легко выбить из седла? Намерилась высматривать и подслушивать, так получай, что хотела! Чего хочешь сейчас? Побежать обратно к нему, открыться, осыпать упреками, страстно желая, чтоб переубедил, чтоб сказал — это всего лишь какая-то нужная игра. А не то, что есть на самом деле. Ладонь, в которую впивались колючки, болела, прочищая мысли. И Хаидэ, отпуская ветку, постояла еще, успокаивая дыхание. Это все же игра, он не мог не узнать Мератос. Но это его игра, а не твоя. Он носит тайные планы, и сейчас он почти враг тебе. Это больнее, чем дергать колючую ветку, женщина. Но ты еще и степной охотник. Сделай все так, как учил тебя отец, и старые охотники. А после обдумаешь то, что увидела сама, не слушая лживых речей и оправданий.

Она с поклоном улыбнулась пьяному мужчине, что мимоходом шлепнул ее по заду и, мягко увернувшись, пошла к надутой Мератос.

Склоняясь, так чтобы тень падала на ее лицо, поставила перед бывшей рабыней кувшинчик, обошла столик, и, становясь над плечом сидящей, вполголоса, гортанно растягивая слова, произнесла в ухо:

— Мой го-осподин передает тебе, высокая красавица, это вино и слова любви.

— А? — Мератос встрепенулась, разглядывая кувшинчик. Не поворачиваясь к рабыне, милостиво кивнула, ожидая продолжения.

— Он кланяется и про-осит, чтоб ты пришла к нему, туда, где арка ведет в поко-ои.

— Ч-чего это я…

— Он приготовил тебе драгоценный подарок, высокая госпожа. Золо-ото…

Мератос привстала, силясь за фигурами разглядеть арку. Быстро оглянулась на Хаидэ, но тут же отвернулась, вдруг кто увидит, что она толкует с рабыней, как с равной. В глупой голове, не способной удержать больше одной мысли одновременно, все путалось, и она уцепилась за последние сказанные слова. Повторила: