Подошедшие к костру выпили тогда остатки сваренного ещё вчера компота из диких груш и собирались уже уходить, когда увидели, что к ним приближалось совершенно новое на Поляне лицо. Женщина, средних лет, явно прибыла сюда только что. Она была одета в трикотажные шорты, черные с белой полосой, спортивные белые кроссовки и полосатую майку. За спиной у нее висел маленький, но ладный рюкзачок.

— Привет, ребята! — буркнула незнакомка, — Это здесь Магниты проводятся? Я правильно поняла? Евграфий, Диана и прочие вам знакомы?

— Да, вы адресом не ошиблись, — подтвердил Виктор.

— Люба, — представилась женщина. Она тотчас сняла рюкзачок и присела на лавку.

— Не уходите никуда. Есть хотите? Присядьте, составьте мне компанию, по любому, — предложила она.

Виктор и Василь переглянулись и подсели к Любе. Задержалась и уже собиравшаяся уйти к своим Марина. Она тотчас опустилась на лавку и придвинулась как можно теснее к Василю.

— Я в этом году устроилась на лето посудомойкой в детском лагере, недалеко от Джубги, — без дальнейших предисловий, заявила Люба, — Но у меня есть выходные. Вот, села в автобусик проходной, что по всему побережью шурует, а дальше — двинула вдоль трассы, и — лесом через перевал. Сюда, в родные, так сказать, места. Хотите сосисок? Они, правда, из числа тех, что дети в лагере не съели. Какие сейчас на морях дети? Естественно, из «новых русских»: им чипсы подавай, мороженое, пиво, коктейли разные — всё в таком духе. Простую кашу с сосисками у нас просто в жутком количестве выбрасывают. Вот сосиски… Их хранить нельзя, да и пёрла я их по жаре. Напарница уже было чуть не выкинула всё, я вовремя подскочила. Набрала здоровущий кулек. Вы их на сковородку порубайте, сейчас и оприходуем. Хотите, ещё и печенье заточим, оно немного битое, и конфеты, правда, они слегка подтаяли… Держите! Печенье с конфетами — тоже из лагеря. Вы ешьте!

Разогрели сосиски, которые здесь, в лесу, были просто-таки экзотикой, и часть их славно «заточили», как выразилась Люба.

— Я, когда сюда шла, от трассы уже, через перевал, то в лесу, за перевалом уже, встретила паренька. Он, наверное, слегка тронутый. Моложе меня лет на двадцать. Сказал, что собирается жить в лесу отшельником, построить себе келью или просто берлогу — как получится, и заниматься здесь духовной практикой. Только, говорит, мол, нужна ему спутница и соратник в одном лице. В общем, предлагал составить ему компанию. Еле от него отбрехалась, сослалась на то, что у меня — срочное духовное поручение, и нужно сегодня, непременно и поскорее добраться к своему духовному учителю. Ну, и прочее в таком же духе, — Люба отпила немного чаю и съела немного печенья, — А вообще — я сейчас не замужем, — ни с того ни с сего, продолжила она, — развелась. Он, муж, значит, у меня чёрной магией занялся. На кладбище ходил, кошку дохлую в кастрюле вываривал, иголки в мою фотографию тыкал… В общем, всё, как полагается. Мне здесь говорили, в прошлом году, на Поляне, что я должна всё забыть, что промеж нас было, и посылать ему добро… Ну, забыть — я потихоньку забываю… Но вот добра! Да лучше б он сдох совсем, скотина! — закончила Люба свою эскападу эмоционально.