Раздались крики всеобщего одобрения. Лишь отец с матерью хранили молчание.

— Долой коррумпированные суды! Долой беспомощную полицию! Да здравствует Братство! — закричал Маркус, и лес огласился новыми одобрительными возгласами.

Когда вновь наступила тишина, Маркус опустил руки, и взгляд его остановился на наших родителях.

— А эти, которые предали нас, — они первыми ощутят на себе наше возмездие!

Предали? Что это значит?

Маркус вновь воздел руки. Теперь я увидел в одной из них нож с длинным лезвием.

— Братство Белой обезьяны всегда беспощадно к изменникам, и возмездие свершается быстро! — воскликнул он, и толпа вновь одобрительно зашумела.

Налетевший порыв ветра чуть не сорвал с меня капюшон, и я придержал его руками. Между тем на поляну выступил еще один человек, лицо которого скрывал капюшон, и заставил отца стать на колени. Голову его он прижал к пню.

— Надо что‑то делать, — прошептала мне Кэра. — Еще немного, и будет поздно.

Маркус поднес нож к горлу отца:

— Жертва будет принесена! Вот так мы будем исполнять правосудие!

У меня вырвался едва слышный всхлип. Я чувствовал, как в голове бешено пульсирует кровь. Холодок ужаса пробежал по позвоночнику.

Ну почему я сразу не понял, что мои родители вовсе не вожди Братства! Наоборот, они его жертвы! И они не могут бежать или драться — человек в капюшоне направил на них пистолет.

Маркус взмахнул ножом.

— Признаешься ли ты, что предал Белую обезьяну? — проревел он.

— Признавайся! — потребовала толпа.

Кзра сжала мою руку.

— Марк, — прошептала она, — что же делать?

— Он не хочет признаваться, — завопил Маркус. — Так пусть познает нашу месть.

Он вновь приставил нож к горлу отца.