– Какие-то проблемы? – сухо поинтересовался Олег Михайлович.

– Нет. Пока, во всяком случае, – уточнил папа.

Толстяк нехотя подошел к нему. Он был в одной рубашке, под мышками расплывались темные полукружья пота. Павлик наблюдал за происходящим из-за спины матери.

– Вы неправильно воспитываете своего сына, – сказал отец. Олег Михайлович усмехнулся.

– Ты откуда вылезло, чучело? С какой помойки?

У папы нервно задергалось веко. Дима помнил, что так было всегда, когда папа испытывал сильные переживания.

– Я вас не оскорблял. Ваш сын…

– Да пошел ты, – равнодушно оборвал его Олег Михайлович. – От тебя воняет. Уползай, пожалуйста. Ладно?

Он повернулся, всем своим видом показывая, что разговор окончен, но папа положил ему руку на плечо. Резко развернувшись, Кашин-старший нанес папе короткий удар прямо в лицо, и он упал, не удержавшись на ногах. Кто-то из женщин испуганно ахнул.

Дима оцепенело смотрел, как папа поднимается. Его и без того чумазые брюки теперь были измазаны грязью, из носа струилась кровь, пятная рубашку.

«Сейчас он побьет папу Павлика!»

– Олежа, не надо. Тут дети, – подала голос Диана. В интонации не было и капли сочувствия, лишь констатация факта.

«Тут дети…»

Дима с горечью подумал, что если бы здесь были только взрослые, папа Павлика вообще мог бы избить его отца до полусмерти.

Между тем Олег Михайлович подошел вплотную к папе и отчеканил:

– Вали отсюда. Пока я не сделал из тебя отбивную. Не заставляй это делать на глазах у детей.

Пока он говорил, Дима совершенно случайно увидел, как на крышу автомобиля Кашиных бесшумно приземлился ворон. Он был черным, словно его окунули в деготь, и очень большим. Сложив крылья, птица уставилась прямо на него.

Тем временем Олег Михайлович подтолкнул папу, и тот, словно сомнамбула, нелепо перебирая ногами, двинулся к выходу. Дима засеменил следом за ним, крепко сжав его руку. Мальчика душили слезы, но он держался из последних сил.

Они вышли за пределы детского сада.

– Я убью его, – спокойно сказал папа. Он коснулся разбитого носа, вытер кровь о засаленную рубашку. Затем его лицо исказила ярость, и он заскрипел зубами. – Убью тварь.