Закончив экскурсию по дому (а дом был поистине великолепен!) он завел меня на мансардный этаж – в мою спальню, и сказал: «Ты можешь остаться узницей в мансарде, пока не надоешь мне, а можешь стать хозяйкой этого дома и моей судьбы – решать тебе». И сразу после этих слов вышел, как будто боялся, что я тут же отвечу отказом.

Я осталась одна еще на три дня. Еду мне приносила Вилма, и я заметила, что она стала немного мягче и спокойней. Каждый вечер, отходя ко сну, я мысленно переносилась в две последние ночи с Тихоней и тешила себя надеждой, что мы обязательно еще увидимся.

Через три дня вечером Вилма снова принесла мне знакомое белое платье и, помогая его надеть, шепнула: «Соглашайтесь, иначе долго вам не жить». Я со страхом повернулась к ней, а она глазами попросила меня молчать и добавила: «До вас я прислуживала троим». Затем она плотно сомкнула губы и повела меня в просторный зал, где обычно хозяин дома принимал гостей. Это была гостиная-столовая с камином, в котором уже потрескивали поленья.

Он сидел в кресле напротив камина, закинув ноги на банкетку. Из проигрывателя доносилась классическая музыка. При моем появлении он даже не шелохнулся. Когда я приблизилась вплотную, он стальным голосом поинтересовался, что я решила. Руки мои от страха увлажнились; я понимала, что могу не выбраться отсюда никогда, поэтому как можно спокойнее ответила: «Мне кажется, у нас есть шанс, хотя и ничтожный». Он резко повернулся ко мне и с минуту пристально смотрел в глаза, как будто хотел распознать в них ложь. Затем жестом указал на соседнее кресло и предложил мне выпить.