— Давайте проберемся туда, — предложил Стентон, но я отказался.

— С ними так трудно ладить, — сказал я. — Если мы обнаружим их религиозную церемонию, они, вероятно, никогда нас не простят.) Давайте держаться в стороне от семейного приема, на который нас не пригласили.

— Ладно, — согласился Стентон.

Странная звенящая музыка, если это вообще можно назвать музыкой, вздымалась и опадала, полная то печали, то радости.

— Что-то в этом есть… что-то беспокоящее, — наконец серьезно сказала Эдит. — Интересно, как они производят эти звуки? Они пугают меня до полусмерти и в то же самое время заставляют чувствовать, что невыразимый восторг ожидает за углом.

Я тоже ощутил это действие, хотя ничего не сказал о нем. И в то же время ясно понял, что пение, доходящее до нас, производится множеством, тысячами, которых не могло бы вместить все это место. Конечно, подумал я, это следствие каких-то акустических свойств базальта; усиление звука каким-то гигантским резонатором в скалах; и все же…

— Дьявольски нечестиво, — отвечая на^; мои мысли, вмешался Стентон.

И в это мгновение распахнулся клапан, палатки Торы, и на лунный свет вышла старая шведка. Она принадлежала к типу рослых северян — высокая, с широкой грудью, созданная по образцу древних викингов. Шестьдесят лет как будто соскользнули с нее. Она походила на древнюю жрицу Одина. — Трокмартин замолчал. — Она знала, — продолжал он медленно, — знала нечто такое, чего не могла дать вся моя наука. Она предупреждала меня, предупреждала! Глупцы и безумцы; мы не обратили на это предостережение внимания! — Он провел рукой по глазам.

— Она стояла так, — продолжал он, — смотрела широко раскрытыми, блестящими глазами. Повернула голову к Нан-Танаху, разглядывая движущиеся огни, вслушиваясь. Неожиданно подняла руки и сделала странный жест по направлению к луне. Это был… древний… жест. Она, казалось, извлекла его из глубочайшей древности, но в нем была странная власть. Дважды она повторила этот жест — и звон смолк! Она повернулась к нам.

— Уходите! — сказала она, и голос ее как будто доносился с большого расстояния. — Уходите отсюда, и побыстрее! Уходите, пока можете. Они позвали… — Тора указала на остров. — Они знают, что вы здесь. Они ждут. — Глаза ее еще больше расширились. — Оно здесь, — взвыла она. — Оно манит…

Она упала у ног Эдит, и тут же над лагуной вновь разнесся звон, теперь в нем звучали ликующие, триумфальные ноты.

Мы, Стентон и я, подбежали к Торе, подняли ее. Голова ее запрокинулась, лицо с закрытыми глазами осветила полная луна. Я почувствовал приступ незнакомого страха: лицо Торы опять изменилось. На нем отразились смешанная радость и ужас, чуждые, пугающие, странно отталкивающие. То же самое, — он ближе придвинулся ко мне, — вы видели на моем лице.