* * *

Буян был пес – всем псам пес. Настоящая охотничья собака, не чета всяким шавкам. Покойный лесник Лехунов, шесть лет тому назад окончательно спившийся и утонувший по осени в речке Оленьей, отдавая Сереброву Буяна, тогда еще совсем щенка, клялся и божился, что кутеныш этот не что иное, как помесь волка и лайки. Большой веры покойнику, царствие ему небесное, не было. В погоне за водкой мог и не такое наплести. Сереброву памятен был случай, когда Лехунов толкнул «черным следопытам» координаты партизанского оружейного склада, оставшегося якобы со времен Великой Отечественной войны. Тогда предприимчивый лесник закопал в полусгнившей землянке одну из конфискованных браконьерок, в надежде что проканает. Не проканало. На счастье свое, отделался Лехунов вывихнутой челюстью да тремя сломанными ребрами. Так что не было веры покойничку, не было. Однако, когда он, глядя Сереброву в глаза своими мутными, гноящимися буркалами, истово крестился и, вздергивая за шкирку маленькое скулящее тельце, кричал: «Волчара! Степаныч, Христом Богом клянусь – настоящий волчара! Только тебе, по дружбе, задаром почти!» – Серебров ему поверил. Поверил и, обменяв скулящий черный комок на мятую пятисотку, сунул щенка за отворот куртки и унес домой.

Так получилось, что «волчара» стал первым и последним псом Сереброва. Бобыль, одиночка по жизни, старый охотник, не слишком жаловал домашних питомцев, считая всех городских собак, даже самых больших и злобных, бесполезными тварями, пригодными, разве что, на хорошую теплую шапку. Живущий в частном секторе на самой окраине города, охотник сразу же поставил четкие границы для нового жильца, отдав ему на откуп огороженный высоким забором двор и покосившуюся будку, в которой никто не жил с тех самых пор, как Серебров купил этот полуразвалившийся деревянный дом и привел его в порядок.

Но время шло, пес взрослел, и совершенно неожиданно для себя Михаил Степанович обнаружил, что не такие уж они и разные. Даже будучи щенком, при виде хозяина Буян не заливался радостным лаем, не бросался лизаться, а молча подходил и тыкался лобастой головой ему в ногу, разрешая почесать себя за ухом. «Волчара» рос и матерел, ходил с Серебровым на охоту, становясь обстоятельным и деловитым, полностью оправдывая утверждение, что собаки – копии своих владельцев.

К осени Серебров починил ему будку и накидал внутрь ветоши и соломы. А к зиме как-то незаметно для себя разрешил псу жить в доме, на старом полушубке, постеленном возле идущей от газового котла трубы. Никогда и никого не любивший затворник вдруг осознал, насколько это приятно, когда любят тебя.