Дверь в хозяйскую опочивальню была открыта. Не успела Тэмми перевести дух, как оттуда выглянула Максин и сделала ей знак войти.

– Тодд здесь. Он хочет тебя увидеть, – шепотом пояснила она.

– Он жив? – спросила Тэмми, мгновенно осознав, что вопрос этот прозвучал по-идиотски. Как может быть жив человек, которого убили на ее глазах?

Вместо ответа Максин состроила странную гримасу, как видно желая показать, что не имеет ни малейшего понятия об истинном состоянии и настроении Тодда.

– Сейчас сама увидишь, – буркнула она.

Прежде чем они вошли в спальню, Максин успела прошептать:

– Надеюсь, ты лучше поймешь, что с ним происходит. Меня он окончательно сбил с толку.

– Привет, Тэмми.

Тодд лежал на кровати. Нижнюю половину его туловища скрывала куча влажной земли. Немало комьев валялось на полу, и руки Тодда были перепачканы до локтя.

– Ну и грязищу ты развел, – бодрым голосом изрекла Тэмми.

– Я играю с землей. Мне это нравится.

– Может, раздернем немного шторы или зажжем лампу? Здесь слишком темно.

– Если хочешь, зажги лампу.

Тэмми подошла к столику, стоявшему в углу, с опаской взглянула на розетку, вспомнив о фейерверке внизу, но все же включила старинную лампу. Затем она приблизилась к окну и выглянула в щель между шторами. Максин была права – наступали сумерки. Заходящее солнце бросало багровые отсветы на противоположный склон каньона, и небо приобрело холодный оттенок. Звезды еще не зажглись, но на северо-востоке уже появилась луна.

– Не смотри туда, – окликнул ее Тодд.

– Но почему?

– Прошу тебя, задерни шторы плотнее.

И, очевидно, не надеясь, что она выполнит его просьбу, Тодд быстро соскочил с кровати. Комья земли полетели во все стороны. Это неожиданное проворство мертвеца заставило Тэмми вздрогнуть. Нельзя сказать, чтобы она боялась Тодда; но смерть усиливала природные склонности людей, и вполне возможно, что после собственной гибели Тодд стал более вспыльчивым и раздражительным, чем был при жизни. Он грубо вырвал шторы у нее из рук и плотно задернул их.

– Я не хочу видеть, что творится там, за окном, – заявил он. – И тебе тоже нечего на это пялиться.