— Сейчас я вам кое-что покажу, — проговорил он, ведя меня через сводчатый холл, увешанный портретами предков, наружу, а затем через площадку перед домом похожую на засыпанный гравием старый крепостной ров, где рос вековой дуб с расщепленными молнией узловатыми, как скрюченные пальцы, сучьями, на лужайку, или скорее участок парка, примыкающий к дому. Мы шли быстро, он впереди, я следом, не говоря друг другу ни слова. Вдруг Оук остановился, как раз напротив французского окна желтой гостиной, и крепко сжал мне руку.

— Я привел вас сюда, чтобы вы увидели кое-что своими глаза ми, — хрипло прошептал он и подвел меня к окну.

Я заглянул внутрь. В комнате, по сравнению с наружным освещением было довольно темно, но на фоне желтой стены я увидел миссис Оук, одиноко сидящую на кушетке в своем любимом белом платье. Она сидела, слегка откинув голову назад и держа в пуке большую красную розу.

— Верите вы теперь? — возбужденно прошептал Оук мне на ухо. — Теперь вы верите? Ну что, было это моей фантазией? Но на этот раз я до него доберусь! Я запер дверь из коридора и клянусь Богом, он от меня не уйдет!

Это говорил не Оук, а опасный безумец. Я попытался остановить его, и несколько мгновений мы с ним молча боролись перед тем окном. Но он вырвался, открыл окно и ринулся внутрь я — за ним Не успел я переступить порог, как что-то сверкнуло, грохнуло, послышался крик и глухой звук падающего тела.

Оук стоял в центре комнаты, над ним еще не рассеялся дымок, а у его ног лежала миссис Оук; ее белокурая голова покоилась на сидении кушетки, а по белому платью растекалось красное пятно Ее искаженный судорогой рот словно застыл в том бессознательном крике, но широко открытые светлые глаза были устремлены куда-то вдаль со смутной улыбкой.

Не знаю, сколько времени это длилось. Казалось, все произошло за одну секунду, но секунда эта тянулась целую вечность. Оук огляделся по сторонам, повернулся ко мне и захохотал.

— Проклятый негодяй опять ушел от меня! — воскликнул он, и быстро отперев дверь, со страшным воплем бросился вон из дома.

Вот так кончилась эта история. В тот вечер Оук пытался застрелиться, но лишь раздробил себе челюсть и умер несколько дней спустя в бреду. Начались всяческие следственные процедуры, через которые я прошел, как во сне, и в ходе которых было установлено, что мистер Оук убил свою жену в приступе временного помрачения рассудка. Таким был конец Элис Оук. Между прочим, ее горничная принесла мне медальон, который нашла у нее на шее, весь залитый кровью. В нем хранилась прядь темно-каштановых волос — совсем другого цвета, чем у Уильяма Оука. Я совершенно уверен, что это были волосы Лавлока.