«Слишком все далеко зашло, — говорит мне Джордж. — Во-первых, мой почтальон боится ходить на

Педерсен-роуд. К тому же правительство подняло шум, и это уже серьезно». «В каком смысле, подняло шум?» — спросил я.

Ганнибал объяснил, что ему звонили из военного ведомства. Какой-то лейтенант по фамилии Кинсмэн, чья работа — разбираться с общественностью и отделять злонамеренное вредительство от шутливого дурачества. «Четверо или пятеро человек написали анонимные письма в военное ведомство, — говорит Ганнибал, — и этот лейтенант Кинсмэн уже начал тревожиться. Если бы письмо было только одно, они посмеялись бы и забыли. Если бы все эти письма написал один человек, Кинсмэн позвонил бы в полицию Дерри, чтобы предупредить, что у них там завелся психопат, одержимый ненавистью к семье Батермэнов из Ладлоу. Но письма писали разные люди. Кинсмэн сказал, это сразу понятно по почерку, и во всех этих письмах говорилось о совершенно невероятных происшествиях: о том, что геройски погибший Тимоти Батермэн не желает спокойно лежать в могиле, а разгуливает по Педерсен-роуд, пугая мирных граждан». «Этот Кинсмэн, — говорит Ганнибал, — собирается прислать сюда проверяющего или даже приехать лично, если первая проверка ничего не прояснит. Им надо знать, умер ли Тимми, или он дезертировал, или что… потому что им очень не нравится думать, что у них там такой бардак с документацией. И еще им хочется знать, кто лежит в гробу Тимми Батермэна, если не Тимми».

В общем, ты понимаешь, Луис, как оно все обстояло. Мы почти час сидели и обсуждали, как быть. Норма спросила, не хотим ли мы сандвичей, но никто не захотел.

Мы все это обмозговали и так и сяк и в конечном итоге решили пойти к Батермэну. Я никогда не забуду тот вечер, даже если проживу вдвое дольше. Было жарко, жарче, чем в преисподней, и заходящее солнце напоминало ведро с потрохами. Никому не хотелось идти, но пойти было нужно. Норма сразу почуяла неладное. Раньше всех нас. Под каким-то предлогом она увела меня в дом и сказала: «Не дай им замяться и отступить, Джадсон. Надо с этим кончать. Это не человек, а ходячая гнусь».

Джад внимательно посмотрел на Луиса.

— Так и сказала, Луис. Это ее слова. Ходячая гнусь. И она прошептала мне на ухо: «Если вдруг что-то случится, беги. Не думай об остальных, Джад, пусть они позаботятся о себе сами. Думай обо мне и уноси ноги, если что-то случится».

Мы поехали на машине Ганнибала Бенсона — у этого прохиндея всегда были талоны на бензин, уж не знаю, где он их добывал. Говорили мы мало, но всю дорогу дымили как паровозы, все четверо. Нам было страшно, Луис, очень страшно. Но только Алан Перинтон высказал вслух эти страхи. Он сказал Джорджу: «Билл Батермэн ходил в это чертово место в лесу к северу от шоссе номер пятнадцать, я даже не сомневаюсь». Никто ничего не ответил, но Джордж, помню, кивнул.