— Маньяк? — удивился Жук. Он знал, что на болотах селятся двойки, а тут было что-то новенькое.

— Ну да, — кивнула Соня. — Злой и страшный. Он специально в лес приходит, чтобы людей убивать.

— Из ваших, между прочим, — выпуская дым, произнёс рыжий.

— Из наших? — Жук начинал чувствовать себя глухим идиотом, который всё время переспрашивает и переспрашивает.

— Не из моих же. Чокнутая буква на людей охотится. — Рыжий сплюнул, затушил окурок о подошву и запихнул его в карман. — Мало нам оцифрованных с числами, так и этот Ё болотный какой месяц уже кровь портит.

Через полчаса Жук сидел у костра и дрожащей рукой подкидывал в огонь хворост. В это невозможно было поверить, но один Ё выжил. Рыжий не врал, это подтверждали и другие. Рядом на лежанке развалился Ом, задумчиво смотрел на пламя Андрей — отец Сони. Они ждали Лесника.

Когда люди отказались от Ё, эти буквы ушли в горы, подальше от всех. Там их и перебили в самом начале войны. Гордость не позволяла им искать убежища в Башне, ведь другие буквы за них не заступились. Последнего Ё убили десять лет назад. Цифропокалипсис восторжествовал. Так казалось до сегодняшнего дня.

— Правда, гулял слушок, — рассказывал Жук, — что одна семья превратилась в изгоев среди изгоев. По каким-то причинам они не ушли в горы со всеми, а просто исчезли. Спрятались, потому что блуждающие буквы о них ничего не знали либо умерли, что самое вероятное. Эту байку в Башне знает каждый. Но никто не верит.

— Зря.

К костру подошел низенький мужчина в дождевике, хотя никаким дождем и не пахло. Щуплый, бородатый, в дурацкой шляпе, он напоминал заплесневелый гриб. Лесник откашлялся и присел на бревно.

— Я даже догадываюсь, почему они сбежали. Вы про уродов слыхали?

— А как же, — кивнул Жук. — Дети, застрявшие в шкуре букв. Неспособные превращаться в человека.

— Ага, такое бывает, если писькой тыкать в чужие буквы. Точно говорю, — согласился Ом.

Лесник уставился на Ома и замолчал. Будто завис. Толстяк аж заворочался под столь неуютным взглядом.

— Дело говоришь, парень. Так вот. Мой дед, земля ему пухом, давным-давно нашёл у тех болот труп мамаши. Свежий, похоронить не успели. Живот был разорван, лохмотья одни. Смекаете?

Жук переглянулся с Омом. Андрей подкинул дров в огонь, и пламя довольно заворчало. Тьма спустилась быстро и незаметно.

— Так это ведь, как его, звери-рыбы всякие могли ведь, ну и пожрать, как бы. Первый раз, что ли?

— Да скажи ты им самое главное, — не выдержал Андрей, — сидит, в загадки играет.

Лесник улыбнулся.

— Мамка была из Е. Вот такая вот любовь межбуквенная.