Тусклое освещение усиливало поразительную яркость центральной части с ее рядом прожекторов и одним особенно мощным, направленным на дерево и придававшим ему особую внушительность на фоне ночного неба. Сияние в центре господствовало над лугом и должно было притягивать умы всех богомольцев.

Пока Фенн смотрел, на платформу поднялись две фигуры в белых сутанах и начали зажигать ряды высоких ритуальных свечей позади алтаря. И снова репортера поразил вопрос, который не раз возникал на протяжении последних дней: почему церковь дала молчаливое согласие на странную просьбу Алисы устроить процессию со свечами через весь Бенфилд? Девочка говорила, что это нужно сделать ради отца Хэгана и монсеньера Делгарда, упоминала также о скором Откровении. Епископ Кейнс был сдержан в своем заявлении, что процессия должна состояться, он играл уже привычную роль адвоката поневоле. Он настаивал, что церемония в основном посвящается двум добрым священникам, один из которых погиб от бомбы неких антирелигиозных фанатиков, и этот ритуал не является исполнением желания девочки, которая, может быть, видела Пресвятую Деву, а может быть, и нет. Но почему епископ так яростно напустился на Фенна, когда репортер попытался убедить его, что во всем происходящем нет ничего кроме зла? Амбиции — ради себя, для себя — могут заслонить правду и отмести все аргументы, религия и идеалы никогда не могли устоять против нее, и все же Фенн ожидал большего от представителя церкви. Сам он, неверующий, хотел большего от тех, кто объявляли себя верующими. Во всякое время избавляться от иллюзий не слишком приятно, но раньше можно было просто цинично пожать плечами, а теперь это вызывало глубокое негодование, отчаянную злобу, причины которой коренились в страхе.

Фенн прошел между скамеек, словно привлеченный ярким светом, под ногами слабо чавкала мягкая подстилка размешанной грязи.

Лужайка быстро заполнялась людьми, что вызвало у Фенна смутное удивление, сколько же их — сидевшие в машинах, что он видел на дороге, участники пешей процессии, и те, кто все еще толпился у входа, стремясь занять места на скамейках вокруг помоста; и всех нужно как-то устроить. Куда все вместятся?

— Фенн!

Он остановился и оглянулся.

— Я тут.

Со скамейки в секции с табличкой «ПРЕССА» встала Нэнси Шелбек.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, — признался Фенн, когда она подошла.

— Я не могла этого пропустить.

В ее глазах виделось возбуждение, хотя в глубине читался трепет.

— После всего, что с тобой случилось? Это не отпугнуло тебя?

— Конечно, я хлебнула ужаса. До сих пор не могу забыть. Но можешь представить, что скажет мой шеф, если я вернусь без сообщения о главном событии?