Корби вспомнил, как, убегая из отделения полиции, думал, что можно просто уйти в лес, лечь там, забыться и умереть от голода и холода. «Вот этот лес», — подумал он. Из темноты памяти выплыла картинка: тело его матери, наполовину вывалившееся на капот разбитой машины. «Разве я не предал ее и всех, кто умер, когда решил жить дальше? — подумал он. — Как я мог это сделать?»

— Кому хочется покончить с собой? — вдруг спросил Ник. — Мне хочется от самой бензоколонки. Только говорите честно. Нам не победить, если мы будем друг другу врать.

— Мне, — ответил Корби. — Снова как раньше.

— Там, в бардачке, пушка. Можете начинать, ребята, — со странной безразличной иронией сказал отец Андрея.

Корби тревожно посмотрел на него.

— Плохо дело, — тихо заметил Ник. — Мне тоже плевать, если вы повышибаете себе мозги. А когда пушка освободится, я, пожалуй, к вам присоединюсь.

— Нам не справиться, — сказал Ара. — Я боюсь.

Колеса «хаммера» продолжали поглощать пространство темной дороги. Корби сидел и смотрел на бардачок.

— Нет, — сказал он, — это не мои мысли. И у вас у всех не ваши мысли, помните об этом.

— Да, — странным голосом согласился Ник.

— Как мои мысли могут быть не мои? — спросил Ара. — Ведь это же все правда. Я ненавижу мою мать, а она ненавидит меня.

— Оно делает тебя хлюпиком, — сказал Корби, — но это не ты. Ты другой. Ты способен отвечать за себя без своей мамы.

Над темным лесом за пределами машины пронесся жуткий звук. Даже плотно закрытые окна «хаммера» легко его пропустили. Это был дикий, тоскливый, нечеловеческий, но все же полный боли и скорби вой. От него кожа покрывалась мурашками и начинало тонко ныть в висках.

— Что это? — спросил побледневший Ара.

— То, во что ты не верил, — сказал Корби.

* * *

Дорога пошла абсолютно прямо. Далеко впереди в стене леса замаячил просвет. Корби вспомнил о крови — о том, какая она густая, вязкая, как блестит на свету, как стекает с рук. Он слышал тяжелое дыхание своих спутников. Особенно трудно и неравномерно дышал отец Андрея.

Они проехали еще несколько сотен метров по прямой, и Корби понял, что просвет между деревьями получился из-за того, что дорога выходит на насыпь. Впереди был неглубокий овраг. Подросток вспомнил одну из картин, которые видел, прикоснувшись к Белкину.

«Моя сестра боялась оврага, — прозвучали у него в голове слова мальчика, который вырос в Оскаленного, — моя сестра никогда бы не спустилась в овраг».

Машина выехала на мост. Внезапно отец Андрея ударил рукой по ручному тормозу. Завизжали покрышки. «Хаммер» занесло немного в сторону, и он остановился.