— Все тело ломит… — признаюсь я.

— Ага, кровь разжижается, значит, — довольно говорит Римут. — Это хорошо.

— Что со мной будет потом?

— Ты исцелишься. Больше никогда не станешь чувствовать боль от серебра. Не будь ты таким старым и не заслужи это возрастом, солнце бы тоже перестало пугать тебя. Жажда уйдет. Увеличится пульс. Вот, пожалуй, и все. Но есть и минусы — ты больше никогда не сможешь создать ни одного вампира.

— Плюсы перевешивают. К тому же у меня уже есть сын. Так что подобное вряд ли меня расстроит.

— Прекрасно.

— Скольких вампиров ты наградил таким подарком?

— Ты — третий. Не люблю кровопийц.

— Почему ты решил помочь мне?

— Ну, я хотел, как можно скорее вернуть долг. Ты спас меня от неприятной участи, и мне надо было как-то выразить свою благодарность, — поясняет Римут. Снова берет в руки мерный стаканчик, вскрывает себе вену и поит меня. — И тут твой брат говорит, что ты умираешь. Отличный повод, думаю я. Вот так просто. Никаких секретов.

— Ты знал, что я болен, — напоминаю я. — Давно был в курсе. Чего ты ждал? Если бы я не вытащил тебя из аквариума, ты бы позволил мне умереть?

— Такой древний, а все еще дурак, — вздыхает Римут. — Ты должен был пройти этот путь, чтобы избавиться от боли. Простить, и быть прощенным. Ты сам искал наказания за то, что предал брата и никак не мог смириться с этим. И нашел. Впрочем, как и всякая жертва, что хочет кары, сама притянет к себе палача. Когда мы встретились впервые, я увидел в твоих глазах страх и вину, а вчера, когда ты пришел, чтобы спасти меня, прочел в твоем взгляде, что ты свободен и готов идти дальше. По сути, ты сам спас себя, я лишь изъявление твоей воли.

— Каким-то странным типом я получаюсь по твоей логике.

— Обычным для человека, — пожимает плечами Римут. — Много правил, мало осознанности, сплошные догмы и игнорирование сердца.

— Быть правильным хорошо, но не верно… — вспоминаю его слова, брошенные в клубе.

— Таким ты был раньше. Теперь у тебя есть шанс жить по-настоящему, — Римут в третий раз вскрывает себе вену, и все повторяется сначала.

— Что у тебя за счеты с Амаликом? — спрашиваю я, пробуя пошевелить пальцами руки. О боги! У меня получается! Власть над своим телом — вот оно счастье. — Зачем ты устроил весь этот маскарад с профессором Рогожкиным? Какое отношение имеешь к Айлин?

— Пожалуй, начну с последнего вопроса. Твоя воспитанница дочь той, которую я любил. Амалик безжалостно отнял ее у меня и убил. Никто не должен оставаться за такие преступления безнаказанным. Я знал, что за ребенок родился у моей возлюбленной, мне рассказали о заклятье, что было наложено на нее, и я поклялся оберегать малышку. Эту историю с профессором выдумал, чтобы не вызвать подозрений. Когда-то, будучи в Москве, развлекался таким образом. Изображал из себя историка, катался по местам раскопок, помогал археологам. И с Василисой познакомился так же, но не смог долго скрывать от нее правду. Девушка быстро догадалась обо всем сама. Рад, что она знала меня настоящего. Я не мог подарить ей вечность, но в моей власти было любить ее, как последнему смертному. После того, как она исчезла, не было дня, чтобы я не искал ее. И вот когда старания увенчались успехом, и мне удалось проникнуть в дом, где ее держал Амалик… Моя девушка была мертва, но ее тело еще не успело остыть. Я опоздал на какие-то минуты…