– Один за всех, – с трудом, нехотя выдавливает Портос. – И все за одного. Остальное до фонаря.

– Ты хочешь сказать, что вы крепко дружили?

Портос ничего не хочет сказать. Он мог бы, конечно, объяснить, что однажды д’Артаньян поломал ногу и на три месяца угодил в Бастилию. А остальные трое эти месяцы прохромали. Не из упрямства и выпендрежа, как уверяла герцогиня де Шеврез, врачиха-дефектологиня, похожая на облепленный седыми буклями колобок. А оттого, что… Портос сам не знает отчего. Или взять, например, Атоса, который обварил как-то кипятком руку. Пока ожоги не зажили, писать в тетрадки отказались все четверо. И глупое мальчишеское фанфаронство, на которое напирал Людовик, тут ни при чем. Просто было не удержать в пальцах ручку.

– Ладно, – не сдается следователь. – Не хочешь отвечать на общие вопросы – твое право. Я задам конкретные. Чем вы занимались пятого августа?

Портос пожимает плечами. Пятое августа ни о чем ему не говорит. Счет времени он потерял. Давно, с тех пор как угодил в изолятор. В Бастилию.

– Я имею в виду за день до случившегося, – уточняет визитер. – Чем вы тогда занимались?

– Ничем.

– Очень информативно, – с досадой роняет следователь. – Хорошо, чья это идея была покинуть лагерь?

Портос молчит. Как объяснить, что идея была ничья, он не знает. У них все было ничье, ну или почти. У д’Артаньяна была своя обувь, потому что остальным не подходила по размеру. У Атоса свои очки, поскольку он был близорук. А остальное было ничьим – общим.

– Идея наша, – наконец честно признается Портос. – Мы решили сходить за грибами. Выйти рано утром, пока темно. И к линейке вернуться.

– Что ж, уже неплохо. Почему ты не пошел с остальными?

– Меня Кольбер наказал. На кухню послал, к Помпадуре, картошку чистить.

Кольбером звали вездесущего вожатого Колю, самовлюбленного красавчика. Придурка, сующего длинное нюхало куда ни попадя и раздающего наряды почем зря. Портоса Кольбер поймал на подступах к подсобке, откуда тот собирался потырить корзину, чтобы складывать в нее грибы.

– Ясно. Когда ты узнал, что друзья сбежали?

Портос смотрит этому горе-следователю в глаза. «Когда узнал?» Дурацкий вопрос, поганый такой, сволочной вопрос, сучий. Портос чувствует, как в глазах у него набухают слезы. Он отворачивается к стене, натягивает на голову одеяло.

– Они не сбежали, – доносится из-под одеяла. – Их убили. Зарезали, ясно тебе? Пошел отсюда. Пошел на хрен! Сука, урод.

* * *

– Они всегда были вместе, – объясняет следователю Вадим Карлович. – Поступили к нам практически одновременно. Давно, десять лет назад, им тогда было по четыре. С тех пор не разлей вода. «Трех мушкетеров» им читал я, собственно, не только им – всей группе. А потом Антоша Кричевский в библиотеке взял продолжение, все четыре тома. Антошу они звали Атосом. Очень способный мальчик. Можно сказать, талантливый. В семь лет уже бегло читал. Учился на одни пятерки по всем предметам. Понимаете, у большинства из них проблемы – дурная наследственность. Но не у Кричевского, он…