Над лесом стало совсем темно, воздух дрожал от птичьего крика. Его преследовали, хотели уничтожить! Поэтому, когда клюв очередного ворона распорол ему щеку, другой – кожу на скуле, а третий, как старая заржавевшая бритва, располосовал ухо, Давид бросился в лес.

Астрономическое количество воронья, превратившее осеннее небо в черное, рябое, кипящее месиво, бурлило над лесом.

Давид нырнул под кроны, ища место, где бы деревья стояли плотнее друг к другу. От преследования он избавился не без потерь: разбив колени, получив десятки кровоточащих ран. Хорошо еще, что глаза остались целы! Спустя какое-то время, пробираясь по лесу, он обнаружил, что оставил винтовку на поле боя. Правда, в кармане его плаща лежал еще револьвер. Но в борьбе с тем, с кем он, Давид Гедеон, отважился схватиться, это оружие было такой же игрушкой, как и винтовка.

Отдышавшись, Давид понял, что заблудился. Необходимо было найти дорогу. Он шел осторожно и, то и дело запрокидывая голову, убеждался, что вороны сосредотачиваются именно над тем местом, где идет он. За острым ощущением, что вороны ждут его для расправы, пришло окончательное убеждение: он не ошибся, ему не привиделось, не показалось. Эти птицы – не просто птицы. Они – один мыслящий организм: черный, разраставшийся над замком. Вот огромное крыло над лесом, объединившее больше десятка тысяч птиц, голова исполина-ворона, раскрытый – высоко над его головой, над багряными кронами деревьев – гигантский клюв…

Он уже знал, в чьих руках было это оружие. Повелительница Птиц! Это она руководит спектаклем – расправой над своим старым знакомцем. Она так забавляется, смеется над ним! И она сделает все, чтобы довести начатое дело до конца.

…Давид бежал вдоль дороги, под прикрытием нескольких рядов деревьев. Тело его ныло, а еще пуще – лицо. Раны кровоточили. Под ногами хрустели сухие ветки, из-под каблуков вырывались пожухлые листья. Он падал, поднимался и вновь бежал. Давид не заметил, как деревья неожиданно подевались куда-то, тени исчезли, солнце рвануло вниз, залив его, беглеца, светом с головы до ног. А следом он получил удар в висок – тупой и тяжелый. Как подкошенный, Давид упал лицом в желтую подсыхающую листву.

– Да-а, эка они вас! – услышал он бормотанье у себя над головой. – А ведь могли бы и душу вытянуть, чертово отродье! – Давид открыл глаза и увидел над собой добродушно улыбавшееся лицо извозчика. – Повезло вам, скажу я, повезло. Так вот, слышу я – пальба. Воронья – туча. Что ос в улье. Ну, думаю, что-нибудь да случилось. Поехал вам навстречу – и, слава богу, поспел вовремя. Вижу, бежите вы, сударь, со стороны Вороньей Рощи, ну, как сумасшедший! В крови, без ружья! Потом вы руками взмахнули и повалились. А сверху на вас их – десятка два. Ну, да я их кнутом – только перья летели! А проехал бы мимо, распотрошили бы они вас, ей-богу, распотрошили!