– Вижу. – Антон посмотрел на серый лист бумаги, заметив внутри себя рвотные позывы. «Посидели хорошо, нечего сказать», – шутил он про себя молчаливо, надеясь, что шутка успокоит организм. После того, как он отвлекся, стало легче.

– А самое интересное здесь в том, – Витя загадочно улыбнулся, – что обо всем этом мы узнали только тогда, когда Наташа пришла в офис нашей организации.

– Но как? – недоумевал Антон.

– Атак: «Здравствуйте, Наталья Зелимхановна? Меня зовут Виталий, я звоню вам из организации «Добрый мир», которая занимается поддержкой социально незащищенных семей без места жительства»… И так далее. Она, конечно, спросила, откуда мы знаем ее номер, а я ей: «У вас же, видимо, были приводы в милицию?» И Наташа мне, замявшись: типа, нуда, были. Так что в очередной раз с помощью вранья мы заманили это быдло к себе. Предупредили органы опеки, нашу администрацию. Она даже отзвонилась перед приходом, прикинь?

Антон промолчал.

– И вот мы сидим два часа в темной комнате, слушаем всю ее ахинею, а потом ее осеняет, и она выдает: «Ой, у меня же дочь вчера изнасиловали. Мне нужно в больницу, извините».

– Удивительно, что она вообще вспомнила.

– Ага. Так что вот такая история. Инспектор, которая летом с них отписку брала, взяла в рот воды и говорит, что я к ней семью эту не приводил даже. А сама надо мной смеялась: «Тоже мне, специалист по соцработе – за призраками гоняется». А могла бы еще тогда определить детей в больницу. Не думай, что их только криминал должен интересовать.

– Весело тебе. А что с детьми?

– Сейчас как раз в больнице. У психолога в кабинете видел их в последний раз, так они дрожали, как зайчата под осиновым кустом. Захожу, спрашиваю, где дети, а она мне показывает в угол, где они за шкаф прячутся, будто овощи.

– М-да уж.

– И я не удивлюсь, если Наташа та свою дочь как подстилку и под других абреков подкладывала. Когда я с ней говорил, она пыталась меня уверить, что они – хорошая семья.

– Кошмар! – Антону снова стало не по себе. Вдруг что-то позволило ему спросить у друга: – А много ли таких, которые спят со своими детьми? Ты их видел?

– Ну да, встречались… А чего?

– Да просто… представил, как она использовала ребенка в своих целях.

– Ну попадались. Обычно в алкоголизированных семьях мать говорит по-тихому, что ее муж или отчим с дочуркой развлекаются.

– Неужели? И ты сам как к этому относишься?

– Как-как. Шестнадцать лет у нас – возраст согласия, если речь про падчерицу. Ну трахаются они по тихой грусти, и что с того? – Виталик вдруг внимательно посмотрел в глаза Антону так, что он почувствовал себя Раскольниковым во время допроса.