Мама пришла ко мне. Я говорю себе, что она, возможно, умерла из-за того, что родила меня, но это не то же самое, что быть виновной в ее смерти. От этого мне легче – и от того, что я знаю: она любила меня, так сильно, как только могла.

Она ведь вернулась за мной, хотя болела и была совсем юной, вернулась, несмотря на то что находилась в отчаянии, одурманенная лекарствами.

Мама все равно пришла ко мне, пусть даже мертвая.