Он завопил и бросился к двери, чтобы захлопнуть ее. Он чувствовал, что попал под град мельчайших лезвий, и каждое из них раздирало его тело. Пока он сдерживал вторжение Лока, кожа на его израненных руках разорвалась. Впрочем, Лока он все равно не мог остановить. Широко распахнув дверь, тот ввалился в комнату, каждым движением вызывая новые движения воздуха на погибель Стампфу. Он взял немца за запястье, и под его рукой кожа расползлась, как разрезанная ножом.

Позади него женщина испустила крик ужаса. Лок решил, что Стампф уже раскаялся в своем смехе, и отпустил его. Стампф весь покрылся ранами, появлявшимися на глазах; он попятился, как слепой, и упал за кровать. Воздух-убийца продолжал резать его, уже умирающего: дрожа в агонии, он поднимал вихри и водовороты, терзавшие его кожу.

Бледный как смерть, Лок отошел от тела и попятился в коридор. Там уже толпились любопытные; они расступились перед ним, напуганные его ростом и диким выражением лица. Пройдя по воняющему болезнями лабиринту, Лок пересек двор и вошел в главное здание. Мельком он увидел Эдсона Косту, спешившего ему навстречу, но не стал задерживаться для объяснений.

В вестибюле — несмотря на поздний час, заполненном всевозможными страдальцами, — его взгляд упал на мальчика, сидевшего на коленях у матери. Очевидно, у ребенка было что-то с животом: на его рубашке, не по росту большой, расплылось кровавое пятно, на лице блестели слезы. Его мать не взглянула на Лока, пока тот пробирался сквозь толпу. Но мальчик поднял голову, как будто знал, что Лок должен проходить мимо, и лицо его озарилось улыбкой.

В лавке Тетельмана не оказалось никого из знакомых Лока, и он сумел узнать от прислуги — большая часть которой была пьяна в стельку — только то, что хозяин на днях отправился в джунгли. Лок отловил одного относительно трезвого местного жителя и угрозами вынудил сопровождать его в деревню в качестве переводчика. Лок еще не придумал, как будет мириться с племенем. Но он знал точно, что должен доказать свою невиновность. В конце концов, скажет он, ведь это не он сделал тот роковой выстрел. Конечно, случилось недоразумение, но он не нанес вреда никому из людей. Ну как можно, если по совести, обвинить его в преступлении? Если они хотят покарать Лока, он готов их выслушать. Но разве возмездие уже не наступило? Ведь он видел так; много горя в эти дни. Он хочет искупить вину. Все, что потребует от него племя — в пределах разумного, — Лок примет. Только не смерть, как у тех двоих. Он даже отдаст землю.

Лок гнал машину жестоко, и его хмурый компаньон недовольно бурчал. Лок пропускал его ворчание мимо ушей: нет времени. Джип болтало и подбрасывало, двигатель жалобно завывал при каждом толчке, и по мере их шумного продвижения джунгли по обе стороны дороги взрывались воплями и взвизгами всех мастей. Страшное, голодное место, подумал Лок и впервые возненавидел его всем сердцем. Невозможно постичь происходящее здесь; самое большее, на что можно надеяться, это временное убежище — укрыться и подышать, пока тебя не выживет следующее поколение.