— Я чертовски упрям, — без всякой интонации отозвался Валентин.
— Но нам скоро ехать… — начал Гарри.
— Не говорите ей ничего! — вдруг выпалил Валентин.
— Я только хотел рассказать ей о шурине… — сказал Гарри.
— О шурине? — переспросила Доротея, опускаясь на стул. Легкий шорох, с которым она скрестила ноги, стал для Гарри самым чарующим звуком за последние двадцать четыре часа. — О, пожалуйста, расскажите мне о шурине.
Не успел Гарри раскрыть рот, как Валентин сказал:
— Гарри, это не она.
Слова, произнесенные ровным тоном, без намека на драматичность, витали несколько мгновений, пока были осознаны. И даже тогда их безумие казалось очевидным Вот же она, Доротея — во плоти, живая и неподдельная в каждом жесте, в каждой клеточке.
— Вы о чем? — спросил Гарри.
— Как еще яснее сказать, а? Это не она. Это трюк. Фокус. Иллюзия. Они знают, где мы, и подослали
Гарри чуть не рассмеялся, но в глазах Доротеи заблестели слезы.
— Перестаньте, — бросил он Валентину.
— Не перестану, Гарри. Подумайте хорошенько. Все ловушки, расставленные ими, все монстры, которых они сотворили. И что же, ей удалось преспокойно избежать их? — Он пошел к Доротее. — Где Баттерфилд? — прошипел он. — Внизу, в прихожей, ждет вашего сигнала?
— Замолчите, — сказал Гарри.
— А сюда он боится подняться, да? — не унимался Валентин. — Боится Сванна, боится нас — после того, что мы сделали с его мерином?
Доротея подняла глаза на Гарри.
— Остановите его, — попросила она.
Гарри вытянул руку и уперся ладонью в костлявую грудь Валентина, остановив его наступление.
— Вы слышали, что сказала леди?