Он дернул плечом. Языки дрожащего света лизали блестящее от пота лицо. Акоп натопил, как в бане. Витьку не хватало воздуха.

– Значит, нет уже Сашки. Вдвоем уходим, только не спорь.

Витек, роняя посуду, стал сгребать в вещмешок еду со стола.

– Как это вдвоем?

– Акоп! Просто послушай! Если не уйдем, тут нас и похоронят!

Витек вышел из дежурки и двинулся к генераторной, чтобы забрать канистру. Он не был уверен, что машина действительно там, где сказал Николаич. Но если там, много ли в баке топлива? Лучше было подстраховаться.

В коридорах тоже было жарко, но терпимо. Теперь здесь грело все. На вертикальной трубе, уходящей под потолок, висел счетчик для измерения давления. Стрелочка под стеклом, дрожа, медленно поднималась по делениям вверх.

По трубам пронесся гул. Вроде бы кто-то вскрикнул. Коротко, едва слышно. Несколько тонких труб под окнами задрожали, завибрировали.

Витек замедлил шаг, прислушиваясь. Может, это был не крик, а очередной порыв ветра? Или Сашка все-таки жив?..

Раздался еще один вскрик, теперь уже отчетливый – из дежурки.

Витек выругался и поспешил обратно.

Акоп стоял на диване, прощупывая стену. Всюду лежал уголь. По комнате плясали блики огня.

– Сквозит же! – прикрикнул Акоп, непонятно к кому обращаясь. – Весь жар выдувает! Слышите? Надо найти!

Громыхнуло где-то, затряслась буржуйка, и тогда Витек расслышал трещотку. Прямо здесь, в дежурке. В трубе у стены. К ней обернулся и Акоп.

– Это еще что за херня?

Трещотка ответила ему. В трубе зашевелилось, поползло. Казалось, даже свихнувшийся Акоп удивился. Витек, пятясь к двери, едва не запнулся о разбросанный уголь. Прошептал:

– Акоп, давай на выход.

Труба была небольшой. Слишком узкой, чтобы туда влез человек. Если только не по частям.

– Толяс?.. – произнес Акоп, и труба, выгнувшись по-змеиному, треснула. Со свистом из нее повалил пар.

– Сука, я так и знал! Я же говорил, что сквозит! – заорал Акоп и бросился к трещине, закрывая ее руками.