Она была распята на потолке.

Придвинувшись ближе и уставившись на растерзанное тело, я услышал, как Рика стошнило. Женщина была выпотрошена, ее опустошенная тощая грудная клетка висела нараспашку. Гвозди размером примерно с железнодорожные костыли удерживали на месте руки и ноги. Век не осталось, запавшие, покрытые слизью глаза были обречены вечно смотреть на изуродованное тело ее ребенка. Лицо выглядело таким же истощенным и землистым, как и в моем видении.

Вы по поводу канализации?

– Нет, – прошептал я. – И он тоже приходил не за этим.

Кажется, за эти несколько секунд нас покинули всякие остатки здравого смысла. Мы оказались в Аду, и я был так напуган, настолько придавлен страхом, что лишь с трудом удерживался, чтобы окончательно не сорваться. Все чувства обострились, правила жизни и смерти поменялись местами. Правда и ложь, добро и зло, воображаемый мир и реальный слились воедино.

– Он здесь. – Я снова поднял фонарик. – Я его чувствую.

Рик вытер губы и решительно кивнул.

Я прошел мимо него вон из комнаты. В конце коридора находились два небольших кабинета и широкая металлическая лестница. Мы быстро осмотрели кабинеты. Внутри валялась сломанная мебель и мусор и больше ничего, так что я направил луч фонарика на лестницу. Почти все ее ступени были засыпаны обломками. Два окна наверху лестницы были замазаны грязью, но когда снова начали взрываться фейерверки, цветные всполохи проникли сквозь старые стекла и на несколько секунд осветили верхнюю площадку.

Во вспышке света что-то шевельнулось.

– Блядь! – Я отпрянул и едва не оступился. Вскинул фонарик, но луч оказался слишком слабым и тьму на верхней площадке не развеял.

– Что? Что такое?

– Наверху что-то есть, – прошептал я. – Я только что видел, как оно шевельнулось.

– Может, крыса?

Я покачал головой:

– Слишком большое.

– Значит, здесь до сих пор болтается какой-нибудь бомж, – с надеждой сказал он.

Я не ответил и поднял руку, подав знак, чтобы он замолчал. Секунду мы стояли неподвижно и ждали перерыва в фейерверках, чтобы хорошенько прислушаться, но каждый раз до нас доносились только шум ветра и волн.

Я поднялся на первые две ступеньки, осторожно ставя ноги, чтобы убедиться, что лестница нас выдержит. Рик следовал за мной по пятам. После того как мы оказались на третьей ступеньке, фонарик наконец осветил площадку. Я оперся на перила и нацелил в глубину площадки луч света, но с места, где мы стояли, увидел только темноту. Мы не могли проверить, безопасно ли ходить по второму этажу, но там, наверху что-то было, и, так или иначе, я собирался узнать, что именно.