– Слова значения не имеют! Только радость, что вызывается песней! Мы храним их как источники, аккумуляторы радости. Мы заряжены почти полностью и готовы в путь! Разве не так? – воззвал он к своим людям.

– Готовы в путь! – рявкнули те в ответ, слегка покачиваясь и не сводя глаз со звездного неба на его лысине.

– Готовы в путь, – безмятежно повторил Старшой Бент, сплетя пальцы рук на своем плоском животике. Наколки на голове сияли в темноте, а вот звезды на костяшках пальцев ему кололи простой черной краской, когда он в тюрьме сидел. Два года отсидел за то, что учинил со своей женой и ее детьми от ее прежнего замужества. Однажды он почти все лето продержал их взаперти на чердаке, давая по чайной ложке воды, чтоб рот сполоснуть, утром и по одному вафельному печенью на всех вечером, заставляя весь день составлять карту планетных орбит. Если кто-то один пререкался или отлынивал от участия в «занятиях», другим приказывалось пинками привести ее или его к послушанию. Однажды вечером жена сбежала от него, когда он позволил семейству выйти из дому для наблюдения за звездами. Полиция бросила его в кутузку, но он там долго не пробыл. Обрушился с воззванием, мол, по первой поправке к Конституции имеет право исповедовать свою религию, что, очевидно, предусматривало морить голодом и издеваться над теми последователями, кто не пел его гимны в верной тональности. Что еще хуже, падчерицы вновь присоединились к нему, как только он оказался на свободе. Теперь они преданные сестры этой веры. Они и сейчас стояли у него за спиной, стройные и прелестные под своими нарядами с колпаками, и обе так и сверлили меня недобрыми взглядами.

Пока Бент распинался, внимание мое отвлекли трое тупиц, сидевших на корточках над м-ром Уолдмэном. Воспользовавшись моментом, они вновь принялись паковать его. Я услышала шелест серебристой фольги и опять наступила на материю, прежде чем они успели сотворить из нее кокон.

– Только попробуйте продолжить свое занятие, ребятки, и апокалипсис настанет для вас куда скорее, чем вы думаете, – предостерегла я их.

Молодцы нервно глянули на Старшого Бента, и через секунду тот сделал жест своей длиннопалой рукой. Три молодца встали и крадучись отошли от тела.

– Вы что, Ханисакл, считаете, что кто-то отсидит по нему шиву?[97] Жена мистера Уолдмэна умерла. Сын его в морской пехоте, служит где-то в зарубежной части света и, возможно, еще немало месяцев не услышит про кончину своего отца. А если и услышит, то, возможно, никогда не вернется опять в Боулдер. Тягостные дожди только начали выпадать. Их будет больше, уверяю вас!