— Убийцы, да воздастся вам за ваши лютые зверства сторицей!

— Ожерелье! — выкрикнул вошедший в садистский экстаз Гравиус, не став даже спрашивать «ведьму» о признании.

Палач удивился такой скорости развития событий, но не стал перечить, полагая, что тот знает, что делает, поскольку его авторитет был неоспоримым. В неделю он проводил по три-четыре допроса вот уже на протяжении девяти лет. Утвердительно кивнув головой обеспокоенным помощникам, он слегка натянул веревку, дабы ослабить страдания обвиняемой на время закрепления на шее еще одного орудия пыток. Помощники затянули ошейник таким образом, чтобы вбитые внутрь него гвозди едва касались шеи Франчески. Палач ослабил веревку, и острие наконечника перекладины вгрызлось в ее тело еще сильнее, так как к ногам добавили дополнительный груз. Франческа начала судорожно дергаться от новой нестерпимой волны боли и вращать головой, из-за чего гвозди разрывали кожу на шее.

— Праведный Боже, прошу тебя, прекрати мои страдания!

— Поверь моему опыту, если ты будешь упорствовать, то совсем скоро будешь замучена насмерть.

— Мерзавец, да будешь ты гореть в Аду! Должна ли я лгать и совесть свою отягчать?

— Stigma diaboli,[100] — воскликнул помощник, заметив родимое пятно в нижней части лобка, которое не увидел палач, когда опаливал ей волосы.

— Так вот оно в чем дело, я так и думал. Теперь уж мы точно уверены в том, что дьявол защищает свою любовницу!

Мастер Киджи глубоко вонзил длинную иглу в родинку, но бедной женщине из-за невыносимой боли прежних пыток прокол иглой показался всего лишь комариным укусом.

— Кровь не пошла, и ни один мускул на ее лице не дрогнул, — доложил палач результат «научного эксперимента».

— Хитрая бестия! Дьявол сделал ее нечувствительной к боли, а перед нами она полна притворства и обмана. Еще груз и серу! — ударив кулаком по столу, приказал Гравиус.

Помощники испуганно переглянулись и прикрепили к ногам еще груз. Глаза обвиняемой с лопнувшими в них сосудами округлились. Глубоко вздохнув, она напрягла все мышцы, пытаясь противостоять разрывающему влагалище острому конусообразному наконечнику «деревянной кобылы». На висках вздулись все вены, и как только мастер Киджи вылил ей на голову первый черпак горящей серы, многострадальная Франческа испустила дух. Палач окатил ее ведром воды, затушив загоревшиеся волосы. Помощники быстро сняли ее с треноги и, положив на пол, прижгли плечо раскаленным прутом, чтобы убедиться, что «ведьма» не притворяется и действительно скончалась от пыток. Запах жареной кожи вместе с едким зловонием жженых волос заполнил всю комнату допросов.