Впервые в жизни Сантори захотелось врезать, как следует, служителю Божьему по челюсти. Но, совладав с эмоциями, он взял себя в руки и спокойно ответил:

— Вы можете практиковаться в экзорцизме хоть до утра, а мы завершим то, что должны завершить, и никто и ничто нас не остановит.

Он развернулся и хотел уже присоединиться к монахам, которые молились у алтаря на коленях о спасении души аббата, как вдруг услышал голос отца Винетти.

— И даже терновый венец Спасителя не остановит?

Кардинал замер на месте, словно его насквозь пронзила молния.

«Этого не может быть», — подумал он и, не оборачиваясь, спросил:

— Вы думаете, я поверю, что французы передали в Ватикан бесценную реликвию?

— Пожалуй, слово «передали» в данной ситуации не совсем уместно. Скорее, они проявили уважение к просьбе понтифика в надежде, что эта реликвия излечит тысячи страждущих паломников. До Рождества мы должны вернуть его обратно в Нотр-Дам де Пари.

— Так вот почему здесь столько полиции! Я же в силу своей наивности предположил, что Папа их вызвал ради сохранения наших с вами жизней, — обернувшись, ухмыльнулся Сантори.

— Я предлагаю вам сделку, — сказал епископ Аллиата. — Если в течение одного часа после начала ритуала мы не увидим никаких существенных изменений к лучшему, то все священнослужители, присутствующие в этом храме, присоединятся к вам для проведения черной мессы.

Заметив реакцию Сантори, доктор Майлз и отец Винетти залились краской. Уж кто-кто, а они знали по своему опыту, что одержимый либо исцеляется, либо окончательно теряет рассудок, и никаких мифических изменений к лучшему в процессе изгнания демонов просто быть не могло. Если экзорцисту все-таки удавалось выпытать у одержимого имя демона и дату исхода, то в лучшем случае он мог молить Господа, чтобы кто-то из святых архангелов изгнал Сатану. Как правило, ими были архангелы Михаил и Гавриил. Без их помощи экзорцист сам был уязвим и зачастую становился жертвой непрестанных демонических атак.

— Шли бы вы отдыхать, епископ, уже поздно, — ответил кардинал, дав — тем самым понять, что не намерен ни о чем договариваться с дилетантом.

Не обращая внимания на возмущенный вид Аллиаты, он подошел к падре Винетти и шепотом озвучил свои условия:

— Прошло всего два месяца с момента зачатия дьявольского отпрыска. Если вы убедите ее сделать аборт, тогда я с вами. Если нет, то монахи застрелят ее и всех, кто встанет на их пути. Вряд ли я смогу их переубедить. Они возревновали за Христа и за погибших братьев и теперь переполнены праведным гневом. Восемь пистолетов у них, и у меня два. Что нас остановит? Советую призадуматься.