Бережно положив венец обратно в бокс, епископ приподнял чашу для причастия над головой и прочитал краткую молитву. Как только последний монах причастился, отец Винетти надел на шею пурпурную епитрахиль и, приблизившись к Бетуле с распятием в руках, произнес:

— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen![229]

От одного вида креста у нее поплыло все перед глазами. Ее так и подмывало ударить ногой по руке священника, но она сдержалась и, выдавив из себя улыбку, сказала:

— Вы же не станете задавать мне этот вопрос, на который заранее знаете ответ, поскольку и раньше пытались мне помочь. Надеюсь, вы не забыли, чем все тогда закончилось. Не думаю, что вы хотите повторения.

Двое священников, вызвавшихся ассистировать отцу Винетти, стояли по бокам от него, держа в руках святую воду, кропило, елей, просфору и распятие для одержимой. Падре открыл старый потертый Псалтырь и негромко, но отчетливо прочитал псалом 53-й, начав обряд экзорцизма. Затем он осенил крестным знамением одержимую и, несмотря на предупреждение, спросил ее:

— Урожденная Марта Мейерс, также нареченная дьяволом Бетулой, коим именем мы не станем обращаться к тебе, ответь всем братьям, присутствующим здесь. Желаешь ли ты искренне отречься от Сатаны и осознанно ли твое решение принять святую католическую веру?

На лице одержимой проявилась брезгливая гримаса:

— А я-то думал, что мы уже договорились, святоша ты хренов, — басом произнес демон ее устами.

Падре вложил деревянный крест в руку девушки, но она разжала пальцы и закричала:

— Убери свою лапу, она жжет, как огонь!

Бетула плюнула прямо на рясу падре и залилась жутким смехом, от которого даже повидавшему многое за прошедшие сутки кардиналу Сантори стало не по себе.

— Сильна нынче армия у Господа, нечего сказать! Извращенцы, педофилы, гомики, наркоманы, пьяницы, стяжатели и просто ублюдки — вот кого я вижу одетыми в ризы перед собою. Многие из этих псов Христовых стали священниками только лишь из-за страхов за завтрашний день, которые их по сей день одолевают.

— Tenuisni manum dexteram meam, et in voluntate tua deduxisti me,[230] — направив на одержимую распятие, гневно произнес падре Винетти.

Широко расставив ноги, она показала менструальные кровотечения, стекающие по ее загорелым стройным ногам, и с ухмылкой на лице обратилась к молодому священнику отцу Сегалини.

— Ну же, Сержио, давай, это тебя заводит. Я ведь знаю, что ты любишь мастурбировать, глядя на месячные у проституток.

Сегалини покраснел, но, совладав с эмоциями, ответил:

— Дьявол всегда стремится поразить воображение наших братьев лживыми образами и речами, но тебе не удастся…