- О, он просто снова куда-то уехал, - сказал Эдди и добавил ободряюще. - С ним все будет в порядке. Не думаю, что он вернется, но с ним все будет в порядке.
- Он был очень мил, - вздохнула Мэйзи. - Но ведь ты тоже хороший. - Она улыбнулась. - Я так рада, что ты избавился от этой ужасной одежды, дорогой. Я всегда этого хотела. А теперь я могу купить тебе электробритву и все такое.
- Конечно. Ну, пойдем. Будем праздновать сегодня вечером. Надень свою пляжную пижаму.
- Пляжная пижама?
- Конечно. Мы поедем кататься на американских горках.
- Тэтчер! Ты серьезно?
- Конечно, дорогая.
- Ты мне нравишься таким, - радостно призналась Мэйзи. – Я... я хочу, чтобы ты всегда был такой.
- Буду, - сказал Эдди Томпсон с отсутствующим взглядом. - Да, милая, отныне я всегда буду самим собой!
Ритуальное вино
Ритуальное вино
Очень жаль, что у этой истории нет подходящих декораций. Думаю, подошли бы Прага или Будапешт — те иностранные города, о которых никто ничего не знает, но смутно ассоциирует с Белой Лугоши или Питером Лорре. Вот что нужно этой истории: обстановка и атмосфера, то, что в книгах называется «нарастание», а критиками фантастики — «страсть к эпитетам». Но мне просто не повезло, что это оказалось правдой, и я не могу представить себе ничего иного, кроме того, как это произошло. Вот в таком ключе и пойдет мой рассказ.
Может, оно и к лучшему. Я заметил, что в том, что мы с юмором называем «реальной жизнью» значительные события происходят внезапно. Когда делаешь предложение девушке, на заднем плане оркестр студии Парамаунт не играет «Liebestraum». Не бывает трех страниц описания дурных предчувствий, предшествующих настоящей железнодорожной катастрофе, в которой вам перерезает горло. В реальной жизни подобные редкие моменты ледяного ужаса наступают внезапно, без предупреждения. Иногда они происходят при ярком солнечном свете утра, среди рутины дней. И вот тогда образуется контраст, необычность жутких вещей при обычных обстоятельствах, порождающая истинный ужас.
Так оно и произошло — ни замков с привидениями, ни безумных гипнотизеров, ни воронов, кружащих и каркающих над головой, ни проклятой, окровавленной Луны. Но каким бы простым и внезапным это ни было, я все равно просыпаюсь посреди ночи в холодном поту при воспоминании о вечеринке Мейбл Фиске. Я жил в Лос-Анджелесе, когда встретил Мейбл. Это было до того, как я стал коммерсантом. У меня имелась комнатка в ночлежке, где я питался крекерами с молоком и писал Великий американский роман.