Капа почти не общалась с родителями и только огрызалась, когда мама расспрашивала ее, о чем она там со своей бабкой беседует.

– Не положено рассказывать, – выкрикивала она, убегая из дома ни свет ни заря. – И вообще, ты сама меня на это подписала! Терпи теперь!

– Стой, стой, – кричала мама вслед в синюю густоту подъезда. – Там я у тебя прочитала – ты что? – ты как это вообще? Что значит – Катя? Какая Катя, ты что? У тебя было что-то с Катей тогда? Стой!

– Иди в жопу! – кричала Капа, прыгая по ступенькам. – Лучше Пруста, блин, почитай, больше пользы будет! У него было с Катей, у Пруста было с Катей!

Жизнь налаживалась. В какой-то момент Капа поняла, что если бы ее существование с самого начала было таким, как сейчас, она бы, наверное, даже не заболела. Иногда она задумывалась о том, как воспринимает ее старик – нравится ли она ему, насколько он искренний в своем глубоком мортальном интересе ко всему, что наполняет ее тревожную первородную пустоту, – но тут же понимала, что дальше этого вопроса у нее думать не получается. Все, что было между ними, несомненно, было искренним, от души. От души, сказала Капа вслух своим насекомым кафельным голосом, чтобы понять, что некоторые слова существуют только затем, чтобы мы их никогда в жизни не произносили, чтобы случайно не выпустить из себя все, что эти слова обозначают.

За неделю до операции Капе выдали еще пару флаконов таблеток с подробным расписанием, во сколько выпивать лазурно-синие и когда глотать гигантские розово-неоновые (буду разгрызать, это же великаны какие-то, подумала Капа).

Потом доктор, которая выдавала таблетки и регулярно снимала скачущие показания с браслета, который Капа больше месяца носила на истончающемся запястье, сказала ей, что с собой можно забрать только три воспоминания.

– Куда «с собой»? – удивилась Капа.

– Тут мы ни за что не отвечаем, как повезет. Куда-нибудь.

– А какой тогда в них смысл, если даже не очень ясно куда?

– Такие правила. Тебе разве не жалко всего? Вот родишься в следующий раз, а эти три вещи будешь помнить. Это же хорошо. И сама решишь что. Все соглашаются, все благодарят. Обычно же как – люди помнят какие-то хаотичные, случайные вещи. У тебя ведь было такое – что ты видишь что-то красивое, или слышишь музыку и узнаешь ее чем-то таким, что никак не связано с твоим жизненным опытом? Когда словно током бьет – ну? И вот ты можешь выбрать себе эти разряды на потом – подумай, как здорово.

– Что угодно можно?