— Молим, прими его в свою бездонную глотку!

— Тебе нравится, да? О, тебе должно понравиться! Старина Ефимыч был что надо человеком! Он выстрадал достаточно, страдал за весь человеческий род, прямо как Иисус.

— Все там будем. Все там будем.

Возгласы сливались в нечленораздельный вой. Со стороны озера подул ветер, он тряхнул макушки деревьев и принёс новую волну коллективного экстаза. Тело мотало из стороны в сторону, из ноздрей и из уголка рта срывались капли крови. Толпа внизу раскачивалась, как паства баптистского священника, подставляя открытые рты для влаги.

Мистер Бабочка присел на корточки и аккуратно поставил кружку с недопитым кофе между ботинок. Юра заметил, что у неё отломана ручка. Детектив посмотрел на обломок в своих руках, будто не понимая, откуда он взялся, а потом положил кусочек керамики в кружку.

— Почему ты так сказал? — с любопытством, показавшимся Юре сейчас почти таким же диким как поведение людей на поляне, спросил мистер Бабочка. — Я разругался, немного дал волю языку — а кто бы не дал в такой ситуации? Согласен, непрофессионально. А ты говорил «нельзя!» так, словно я хотел похвастаться новым телевизором в компании воров-домушников.

— Понятия не имею, — Хорь был искренен. Он прикрыл глаза, вспоминая. — Мне вдруг показалось… глупо, наверное, но показалось, что мы вроде как в театре. Что там идёт представление. Даже когда этот парень задёргался, я подумал, что он дёргается как кукла, которую трясёт хохочущий кукловод.

— Занятно, — сказал Виль Сергеевич, переводя взгляд на висельника. Скорость, с коей он взял себя в руки, казалась сверхъестественной. — Нужно дождаться пока здесь станет менее многолюдно, и попробовать его снять.

— Он мёртв.

— Определённо. Алкоголики, я слышал, необычайно живучи, но… конечно, он мёртв. И всё-таки, нельзя его так оставлять, не находишь?

Всё, что находил сейчас Юрий, касалось скорости, с которой он сможет оказаться отсюда как можно дальше.

Он вдруг понял кое-что: догадка, что отнюдь не добавила молодому человеку душевного спокойствия. Наклонился вперёд, чтобы заглянуть в лицо мистера Бабочки.

— Вам просто любопытно, да? Это коллективное помешательство куда круче, чем Велес, который копает картошку.

— Яровит. Бог войны и плодородия у балтийских славян.

— Да знаю я, кто такой Яровит, — обозлился Юрий. — Вы такой же чокнутый как они. Нас могут разорвать на куски или же просто вздёрнуть рядом с этим беднягой.

— Возьми себя в руки, — мягко посоветовал Виль Сергеевич. — Сейчас в нас говорят эмоции, но чуть позже, если проявим немного терпения, мы, возможно, будем обладателями некой тайны. Соучастниками процесса, выходящего за грань обыденного. С самого начала, когда автобус высадил меня на шоссе возле остановки с надписью «Кунгельв — 2 км», я почувствовал, что найду здесь нечто замечательное. Я направлю на этот термитник луч прожектора и докажу что то, что они в течение всей своей жизни раз за разом отвергали, от чего отворачивались, существует. Разве тебя не прельщает такая слава? О! Нас, кажется, заметили.