— Не обманывайся, — сказал уродец. — Они презирают меня, считают, что я слишком много рассуждаю и слишком мало делаю для великой глотки. Но если бы существовали на свете аппараты, считывающие душу и внутренний мир, просканировав меня, ты бы увидел то же, что и у всех остальных. Мрак, смерть, смердящее, разлагающееся нечто. Шутка в том, что я ещё не до конца утратил саркастический взгляд на мир и способность рассуждать. Думаю, это как-то связано с внешним уродством. Геометрически-правильные люди обычно ломаются, как промокшие спички. Так что помни: я тебе не добрый дядюшка в шляпе и с сигарой, который решит твои проблемы.

Хорь не нашёлся что сказать. Спенси вздохнул.

— Итак, ты хочешь услышать однозначный ответ.

Он вытянул губы трубочкой и продекламировал, довольно успешно скопировав голос Хоря и придав ему карикатурно-вопросительную интонацию:

— Что же такое великая глотка, и почему мы все носимся с ней, как с писаной торбой?

Прихлопнув комара, который в одиночку мог высосать из карлика всю кровь, Спенси продолжил:

— Я тебя разочарую. Мы и сами точно не знаем. Известно, что великая глотка живёт под озером в не менее великом теле. Если ты спросишь меня о его размере, я отвечу, что могу только предполагать. Быть может, с десятиэтажный дом, или с атомный ледокол «Арктика», или, может, ещё больше. Из старых книг, из рассказов наших предшественников мы знаем, как оно выглядит.

Шестипалая рука нырнула за воротник рубашки, будто хотела проверить бьётся ли в тощей груди сердце, но появилась с маленьким медальоном, прекрасно знакомом Юрию.

— Вот и всё, что мы знаем о его внешности, — Спенси говорил таким будничным тоном, что у Юры побежали по спине мурашки. — Это одно из древних чудовищ, которые, как считается, вымерли миллионы лет назад. Возможно, последнее, возможно, нет. Не знаю, спит оно или бодрствует, знаю вот что: оно абсолютно недвижно, иначе маленький милый городок на берегу озера провалился бы уже в тартарары. Ему нет нужды двигаться — зачем, если каждый в длинной цепочке рабов и поклонников только и ждёт, чтобы возложить на алтарь свои дары? Это прекрасный образчик бога, не того эфемерного, что на небесах, а самого настоящего, с которым ты можешь вступить в непосредственный контакт и даже почувствовать на собственной шкуре его благодарность.

Юре показалось, что кто-то тронул его за плечо. Он оглянулся на камин. Кувшины из красной глины плавали в нагретом воздухе, словно слитки золота в кузнечном горне. Он повернулся и стал слушать дальше.

— Единственная эмоция, которую испытывает великая глотка — вожделение. Единственное доступное ей чувство — голод. Мы все его чувствуем… поэтому, мой друг, не упускаем шанса набить желудок. Видел, какая здесь столовая?