Дверь в комнату Алёны была приоткрыта. Ворвавшись, Хорь увидел пустую кровать и смятое одеяло. Несколько волос на подушке и пятно пота на матрасе. Кроссовки валялись у задней ножки, шнурки бессмысленно струились в разные стороны, намереваясь связаться друг с другом, обогнув земной шар. Одежда сложена на стуле.

Он вернулся в тесный пятачок перед лестницей, развернул к себе первого попавшегося культиста и встряхнул его, заставив круглые очки свалиться с носа. Лысина его сияла, а багровые пятна возле рта, похожие на следы укуса каких-то тропических насекомых, вызывали странное сосущее чувство под ложечкой. Непривычно дорогой старомодный пиджак болтался на щуплом теле как на вешалке.

— Куда вы её дели? — спросил Юра.

— Это нисхождение! — с восторгом сказал человечек. Неопрятные усы над верхней губой топорщились, словно паучьи лапки. — Я консультировал эту женщину и был уверен, что рано или поздно она провалится в глотку, но не думал, что это случится как в старых легендах, через внетелесное перемещение!

Юра оттолкнул верещащего человечка и бросился к окну. Белая краска подоконника крошилась под его ладонями. На улице, на мостках тоже были люди, в небывалом возбуждении они показывали вверх, словно дети, увидавшие красивую стрекозу. Снег больше не падал, он валил стеной, растворяясь в воде. Примерно в десяти метрах над землёй был участок, где снежные хлопья теряли понятие верха и низа, кружились по спирали, обтекая прозрачную фигуру. Коричневые волосы свисали вниз, открывая мочки ушей и белый, чистый лоб.

Рывком Юра распахнул окно, поперхнулся холодным воздухом и выкрикнул имя. Никто не обернулся. Алёна, сложив руки вдоль тела, будто по-прежнему лежала на чём-то твёрдом, плыла прочь от дома. Вот она уже над водой, вот плещутся, как на ветру, полы халата, хотя это только видимость и движение воздуха не имеет над ними никакой власти. Вот по голым икрам пробегает судорога — Юра не знал, как он смог разглядеть это с такого расстояния.

Неведомое течение, которое, быть может, движет звёзды по небосводу и ворочает небесными светилами, влекло её в сторону голубого пятна.

Он сам не заметил, как оказался внизу. Отрезок «лестница-коридор-гостиная-терраса» смазался в два судорожных вдоха. Подошвы ботинок скользили по покрытой снегом земле. Сосны оглушительно трещали. Перед ним не торопились расступаться, восторженные, поднятые вверх лица были острее и выразительнее, чем лезвие топора. Юра бежал, и планета под ногами была как резиновый мячик. Гремящий дощатый настил, раскачивающиеся лодки, которым давно бы уже не помешал ремонт, снег за воротником, клочок газеты, что прилип к мыску ботинка, прыжок в ледяную воду, сразу глубоко: берега почти отвесно уходят вниз. Грести, грести… не потерять очки…