Эмбер отшатнулась от огня и от шевеления в пылающем ящике, от маленькой черной головы, показавшейся, чтобы глотнуть пламени, словно в экстазе. Она упала на землю и откатилась в темноту, чтобы погасить пылающие ноги.

Эпилог

Эпилог

– Пепел на воде реки, быстро в море утеки. Мы танцуем до зари, ну-ка прыгнем – раз, два, три.

Эмбер не знала, сколько времени уже напевает себе под нос, но остановилась лишь когда в горле пересохло так, что она могла только шептать.

Как только солнце село, черно-синее бурление за пассажирской палубой сделалось черным. Океан был ей не виден, но заметная качка и периодический плеск о борт корабля так далеко внизу под двенадцатой палубой оставались постоянными. Над ней простиралась та же бесконечная чернота, только испещренная точками звезд, таких далеких, что, как сказал ей однажды папа, они были уже мертвы. Тогда это показалось ей одновременно ужасным и печальным.

Несмотря на джемпер, пальто и одеяло, в которое она завернулась, среднеатлантический ночной воздух все равно хлестал ее тело, кусал холодом нос и заставлял неметь суставы. Но она продолжала сидеть в одиночестве на балконе снаружи своей каюты, удовлетворяясь тем, что может всматриваться в темноту за бортом и внутри себя. Только здесь, в таком холодном и лишенном света месте, ее мысли находили себе пространство, чтобы развернуться и совладать с тем, что случилось.

По газетам, поднятым на борт в Нью-Йорке, она видела, что новость уже исчезла из всех таблоидов и серьезных изданий. Этому она была рада. История все равно не достигла первых полос. К удовлетворению Эмбер, пожар в ее доме восприняли только как мимолетную безделицу. Престижные и значимые страницы были заняты скандалами и трагедиями покрупнее. «Таймс» опубликовала изображение обугленных руин ее дома, старую фотографию, где она входила в зал суда, и кадр с актрисой, игравшей ее в «Девяти днях в аду». Фотографии сопровождались заголовком: «ТРАГЕДИИ ПРЕСЛЕДУЮТ ДЕВУШКУ С ЭДЖХИЛЛ-РОУД. РОСКОШНЫЙ ДОМ УНИЧТОЖЕН ПОЖАРОМ».

Заметки в основном упоминали об ее успехе в качестве кинопродюсера, автора бестселлера, об уединенной жизни, последовавшей за побегом из печально знаменитого дома в северном Бирмингеме, и о трагедии, нарушившей ее планы поселиться в южном Девоне. В кои-то веки пресса не только ничего больше не знала, но и, похоже, не хотела высасывать из пальца.

Представители Эмбер почти ничего не раскрывали, а журналисты, наверное, слишком устали писать о ней, чтобы подробно пересказывать ее биографию из-за сгоревшего дома. Интернет-тролли утверждали, что пожар был явным пиар-трюком, потому что теперь, когда фильм о ней сошел с экранов, Эмбер не могла больше эксплуатировать свою историю. Другие говорили об очевидном проклятии, не подозревая даже, как близки к правде.