Потому что и без них проблем хватало. К примеру, те твари, что заражали детей, плюясь кровью. Иногда они вылезали из могил. Иногда — из багажников, из мясных складов, из моргов. В общем, они всегда зарождались в трупах, а трупов сейчас было много.

В развороченной могиле ничего необычного не оказалось — обглоданные кости и багровые шматы плоти. Лежали без движения. Хорошо. Я занялся делом. Свалил трупы кровомордых в могилу, сходил в тополиную рощу на склоне горы у кладбища за канистрой бензина, которую захватил с собой из пикапа. Вылил бензин в яму, швырнул туда же канистру — лень таскать ее за собой, да еще с раненой рукой.

Чиркнул спичкой и разжал пальцы.

В яме полыхнуло, огонь с ревом разгорелся.

Заскворчал жир. Я отвернулся. В долине уже слышались новые звуки. Глухой, хриплый рык. В леске у похоронного бюро трещали ветки. Между стволами протискивалась какая-то огромная тварь, — судя по всему, три моих выстрела ее не испугали.

Встречаться с ней не хотелось.

Я поспешно скрылся в тополиной роще.

Барнс жил в перестроенной сторожке лесничего на дальнем берегу озера. Другого жилья поблизости не было, и я уже несколько месяцев сюда не заглядывал. В доме Барнса остались кое-какие медикаменты — ими мы разжились в местной больнице. Если повезет, их никто не тронул.

Грунтовая дорога, ведущая к дому Роя, густо поросла сорной травой. Значит, сюда никто не приходил. Разумеется, колеса пикапа проложат колею в сорняках, но ничего другого не оставалось. Рану надо было обработать, и чем скорее, тем лучше. Придется рискнуть. Рискуешь всем и всегда, где больше, где меньше. О мелких рисках обычно не беспокоишься.

Я свернул с шоссе. Грунтовка была в колдобинах, поэтому я ехал медленно. Раненую руку дергало каждый раз, когда колесо попадало в яму. Наконец я припарковался у восточной стены сторожки. Ступени крыльца заскрипели под шагами. Взяв на изготовку пистолет Барнса, я вошел в дом.

За прошедшие месяцы внутри ничего не изменилось. Заляпанная кровью куртка Барнса висела на крючке у двери. Его очки лежали на журнальном столике. Рядом с чашкой недопитого кофе, покрытого слоем плесени. Все это меня не интересовало. Мне нужен был шкафчик в ванной, дальше по коридору.

Отлично. Все медикаменты на месте. Я разделся до пояса, промыл нож физраствором из пакета для внутривенного вливания, как мог, остановил кровь. Порез оказался неглубоким, могло быть и хуже. Я зашил его изогнутой хирургической иглой, перевязал и принял двойную дозу антибиотиков. Потом вспомнил о промокших ботинках. Присел на крышку унитаза и рассмеялся — тоже мне, нашел, о чем беспокоиться. В спальне первого этажа, где я жил летом, обнаружилась пара «вольверинов». Я переобулся в сухое.