Светлый фон

Патриция не отрываясь смотрела на своего похитителя.

— Ни-иго не уп-пет ме-я! — крикнул Трей. Он развернулся, попытался выйти из комнаты, но ноги уже плохо его слушались. Пальцы, потянувшиеся к дверной ручке, обмякли, словно переваренная лапша, он накренился и упал, будто ослабшее щупальце. Патриция разглядела его голову: она сдулась, как будто кости черепа просто-напросто растворились!

Через несколько секунд дверь со скрипом открылась, и в комнату вошли темные фигуры. Некоторые из них держали в руках самодельные свечи, и в мерцающем свете Патриция узнала лицо Эверда Стэнхёрда.

†††

— Венден, — слово звучало особенно необычно с акцентом Поселенцев. — Оно происходит из нашего святого языка, образовавшегося до того, как появились первые друиды.

Патрицию развязали, дали халат и вынесли из дома. Поселенцы отвезли ее в какое-то место в лесу, о котором она ничего не знала. Эверд Стэнхёрд, его жена и несколько старейшин сидели вместе с Патрицией в кругу, все с теми же свечами, что они держали еще в доме.

— Мы не должны тебе ничего объяснять, потому что это наши тайны. Но запомни одно. Задолго до Христа Бог сказал: «Око за око».

Патриция плохо соображала.

«Я жива. И это был не сон», — крутилась в голове мысль.

— Вы... колдун или что-то в этом роде, — наконец смогла вымолвить она.

— Нет. Я — савон. «Провидец», по-вашему, — сказал Эверд. Его лицо едва проглядывалось в сумраке леса, все их лица.

Лунный свет мерцал, падая сквозь плотный заслон ветвей. Песнь цикад громыхала.

— Савон, — Патриция вспомнила это слово. Его упомянул Поселенец на пирсе, давным-давно. —Вы мудрец клана, что-то вроде... вождя?

— Провидца, — повторил он.

— Что значит «венден»? — спросила Патриция.

Голос другого старейшины прозвучал как предсмертный хрип:

— Это значит «исчезнуть».

«Исчезнуть, — подумала Патриция. — Голова Дуэйна. Внутренности Джуниора. Кровь Рики Коудилла. И кости Трея... Всё... исчезло».

— Ты их проклял, — сказала Патриция. — Каждого, кто причинил вред Поселенцам. Это была магия.

— Мы не можем рассказать больше, — прошептала Марта Стэнхёрд.