Фрайерс пошел вдоль извивающегося русла обратно в лес. И хотя он видел тропинку лишь один раз в жизни, путь уже казался знакомым. Он вновь пробрался под аркой из ветвей и трав и поморщился, готовясь спуститься в воду. К его удивлению, на этот раз вода показалась не такой холодной. Тут и там на поверхности плавали обрывки зеленоватых водорослей.

Тем не менее, пруд оказался таким же прозрачным, как раньше. На мокром песке появились новые следы животных. Окруженный дубами водоем выглядел необычайно красивым, но на этот раз даже здесь Фрайерсу стало скучно. Он снова пробрел в середину пруда и сквозь ветви деревьев посмотрел на небо. В центре его поля зрения, прямо над головой летела на запад стая чаек, раскинувших большие крылья. Он почти слышал их крики.

Чайки пролетели мимо. Фрайерсу снова стало одиноко. Он припомнил восторг, который охватил его в ту ночь на крыше амбара, и на пробу попытался воспроизвести несколько движений и выражений лица… Но память подвела, и в следующую секунду несмелые движения показались ему неуклюжими и лишенными силы. Теперь, стоя по щиколотку в воде, он чувствовал себя идиотом.

Хуже того, выбравшись из пруда, он обнаружил, что на правой ноге, прямо над кедом опухолью повисла раздутая красно-коричневая пиявка. Совсем небольшая, ничего похожего на «гроздь черного винограда», которую какой-то герой Фолкнера нашел висящей у себя в промежности. Фрайерс сумел соскрести пиявку камнем, но на ноге остался маленький круглый укус, из которого сочилась кровь, и Джереми внезапно охватило ощущение физической беспомощности. Лес снова стал враждебным, как он был уверен, уже навсегда. Что-то подошло к концу.

С беспокойным чувством Фрайерс пошел вдоль ручья обратно к ферме. Оказавшись на краю леса, снова услышал над головой далекие крики и разглядел в небе еще одну вереницу чаек. Откуда здесь могут быть чайки? Ведь мы так далеко от моря.

Опустив голову, Фрайерс краем глаза заметил знакомый серый силуэт. Старшая кошка, Бвада – но такой он ее никогда раньше не видел. Она прижалась к земле среди камней и сорняков на другом берегу и застыла неподвижно, как чучело в музейной диораме, пойманное как раз перед прыжком. Глаза у Бвады были широко распахнуты, будто от изумления, и она смотрела прямо перед собой, но ничего не видела. Внезапно кошка содрогнулась всем телом, будто икнула, и Фрайерс заметил в уголках ее рта розовую пену. Он неожиданно осознал, что животное ранено.

На ум пришли разговоры Деборы о бешенстве, но он тут же выкинул их из головы. Бешенство не проявляется так быстро. Всего час назад он видел, как две кошки бегают среди травы. Скорее всего, Бвада просто съела что-то неподходящее.