Мне наскучило сидеть на месте, и я весь вечер болтался по ферме. Пороты выпалывали сорняки среди ростков кукурузы, на этот раз, к счастью, молча. Думал было к ним присоединиться, но потом решил, что не хочется пачкать руки и уж тем более проводить пару часов согнувшись почти пополам.

Дождливая ночь. После обеда не хотелось так скоро возвращаться к себе и оставаться в одиночестве, и я устроился в гостиной с Поротами, честно уткнувшись в «Уолдена», пока Сарр что-то строгал, а Дебора вязала. В доме шум дождя звучит лучше, успокаивающе стучит по крыше; у меня в пристройке не так уютно.

Мне, тридцатилетнему старику, теперь становится ясно, какое «Уолден» мальчишеское произведение! Генри – как студент, который открыл для себя правду жизни, спешит всем о ней рассказать, наслаждается провокационными заявлениями, которые могли бы шокировать буржуазию, и очень доволен собой.

Около девяти или десяти вечера Сарр сходил на кухню и принес радиоприемник, и мы стали слушать новости в окружении мурлыкающих кошек; Азария улегся на коленях у Сарра, Дебора гладила Тоби, а я шмыгал носом (мой эксперимент с «полным погружением» провалился).

Приятно иметь рядом радио и ощущать эту ненадежную связь со внешним миром. Наверняка даже Сарру знакомо это чувство. Говорят, бедные семьи в Аппалачах вечерами сидят в машине и слушают единственный приемник, который у них есть.

Я бы тоже так делал. Видимо, я просто не подхожу на роль современного Торо.

Посреди какого-то скучного фермерского репортажа я указал на Бваду и сказал: «Эй, вы только поглядите! Можно подумать, она тоже слушает новости!» Дебора рассмеялась и наклонилась, чтобы почесать кошку за ухом. И в это же время Бвада повернула голову и посмотрела на меня. Не знаю, что в этой кошке меня так нервирует.

Дождь слегка поутих. Сижу, сгорбившись над столом, и размышляю, не пора ли отправляться спать. Может, стоит еще почитать или немного прибраться. Вещей у меня немного, но комната быстро приходит в беспорядок: пыль на подоконниках, вечные паутины в углах, разбросанные по столу заметки, вырезки и высохшие розовые лепестки.

Думаю, шум дождя меня в конце концов убаюкает. Он уже почти прекратился, но я все еще слышу, как вода капает с деревьев у меня за окном: с одного листа на другой и наконец – на подстилку из мертвых листьев на земле. Так, наверное, будет продолжаться всю ночь. Иногда мне кажется, что я слышу громкий шелест в кроне одного из больших деревьев возле амбара, но потом звук превращается в шум дождя.

Двенадцатое июля

Двенадцатое июля