– Звучит зловеще!

– Вероятно, неспроста. Черная магия особенно сильна в канун Ламмаса. Этой ночью где-нибудь в мире наверняка произойдет что-то недоброе.

– Это еще почему?

Вместо ответа Порот снова указал на календарь в книге. Третьего мая проводилось что-то под названием «Рудмас», двадцать четвертого июня – летнее солнцестояние, пятнадцатого июля – помянутый Деборой день святого Свитина. Только теперь Фрайерс заметил, что возле некоторых дат стоят крохотные звездочки, например, первого мая и тридцать первого октября. А также канун Ламмаса, тридцать первое июля.

Он посмотрел вниз страницы. Там под звездочкой была сноска, всего два слова:

Вероятно, шабаши.

* * *

В уголке леса под названием Закуток Маккини косые лунные лучи сочатся сквозь туманный воздух мимо пылинок и танцующих насекомых, проникают через хитросплетение древних корней, которые веером расходятся от основания колонны упавшего тополя, – и падают прямо на новенький алтарь, построенный из камней, земли и костей.

Он гораздо меньше прежнего, но куда красочнее. Между вертикально поставленными камешками, что окружают холм, как крохотный Стоунхендж, лежат свежесорванные розы; днем цветки алыми маяками сияют среди грязи, ночью кажутся небольшими сгустками тьмы. А на самой вершине алтаря, как забавный помпон на конце клоунского колпака, покоится теперь единственная круглая голова. Глаз нет, но уши и усы целы, а черный мех такой мягкий, что так и хочется погладить.

* * *

Ночь. Серп луны скрывается за деревьями. Животное крадучись выбирается на лужайку и садится, глядя на дом. Из неярко освещенной комнаты на втором этаже доносится пение – фермер и его жена погружены в вечернюю молитву.

Животное приближается к дому и прячется под окном. В сороках милях от него и двенадцатью этажами выше сморщенный человечек на постели прислушивается к словам гимна:

Пение прекращается. Мужчина читает короткую молитву, женщина повторяет за ним. Потом, как обычно, свет гаснет. Вскоре комната заполнится звуками их любви. Животное крадется дальше.

В передней части дома на первом этаже все еще горит свет. Гость из города сидит, углубившись в книгу, его пухлая физиономия в свете лампы сияет как полная луна. Животное – Старик – следит, как он переворачивает страницу.

На секунду, как будто чувствуя, что за ним наблюдают, гость откладывает книгу и подходит к окну. С тревогой он слепо вглядывается в ночь, но не видит ничего за пределами освещенной лампой комнаты. Животное сидит в семи футах, под покровом темноты.