– Да пошлет вам Святейший хороший день, сэр! – Это был голос монаха, того, что казался потолще.

– Доброго дня и вам, почтенные братья. Поднимается ли вода в реке?

Лицо худощавого монаха было необыкновенно доброе. В жилистых ладонях он вертел кусок кирпича, словно собирался немедленно начать восстанавливать мост.

– Вода спадает, сэр. А как течение вашей жизни, идет оно вниз или вверх?

История с тягуном и повозкой показалась нудной и ненужной.

– На такой вопрос непросто ответить.

Но от других вопросов Деррон был избавлен, внимание монахов отвлекли несколько крестьян, возникших откуда-то из грязевых далей. Теперь они босиком шлепали вдоль высыхающего берега. Крестьянин впереди гордо покачивал веревку с большой серебристой рыбой, недавно пойманной и еще бившей хвостом.

Крестьяне остановились у обочины. Они небрежно поклонились Деррону – он был недостаточно богато одет, чтобы вызвать робость.

Крестьянин с рыбой обратился к монахам, но остальные принялись его перебивать. Разгорелся спор – кому говорить, кому принадлежит рыба? Крестьяне пришли заключить с монахами сделку: не примут ли святые братья самую большую и свежую рыбу из недавнего улова ("Мою рыбу, братья, это моя леска!") в обмен на какую-нибудь действенную молитву для увеличения урожая на полях?

Деррон отвернулся – спор обещал перерасти в ссору, – и увидел, что Винченто по-прежнему сидит один. И в этот момент дух Деррона был потрясен видом собора Оибога.

Шпиль возносил позолоченный знак клина на высоту двухсот шестидесяти футов. Камни башни, стен, летящие силуэты контрфорсов были густого ясного серого цвета, едва не светились на солнце. Цветные стекла витражей внутри восточной стены сейчас пылают живым огнем. Хрупкий шпиль и стекло восстали из праха, и значит. ...она тоже живая, где-то рядом, он ее найдет. Возрожденная иллюзия была сейчас сильнее всякой логики. Сейчас он услышит ее голос, она позовет его, он протянет руку и...

Всплеск. Толстый монах смотрит на воду, на лице у него удивление, разочарование, а сухощавый стоит над водой, протянув руку. Большая рыба плещется в реке, наверное, умудрилась выскользнуть.

...коснется ее теплой, живой кожи. Ветер теребит ее волосы – все мельчайшие детали всплыли в памяти Деррона...

Ноги понесли его прочь, обратно на дорогу. Мимоходом он отметил, что Винченто сидит на старом месте, один. Но в монастырь Деррон не вернулся. Могучий собор на холме манил, и Деррон не спеша начал взбираться наверх.

Брат Иованн с печалью смотрел на крестьян, а слова его были обращены к плескавшейся рыбине.