– Вы говорили с ним? – спросил Яни.

– Я его отлупила! – похвасталась Пенелопа. – Он корову убил, представляешь?

Задубевшее лицо Яни прорезали новые морщины. Он уселся за руль и повернулся к нам.

– Это не шутки, дети. Что он вам говорил?

– Что-то про распятого бога, – протянула Пенелопа. – Что мой папа прячется у него за спиной. И все.

– Вот я хозяину расскажу, как вы с Палемоном якшаетесь, – сказал Яни, – будет вам на орехи!

– Яни, миленький, не говори! – взмолилась Пенелопа. – Он меня побьет!

Как ни баловал ее дядя Никос, в гневе он был страшен. Однажды он у меня на глазах оттаскал дочь за волосы и наверняка побил бы, если бы не мамино заступничество. Моей любви к нему это отнюдь не прибавило.

Яни пожевал сухими губами.

– Крестики при вас? – спросил он наконец. Мы удивились, но дружно предъявили нательные крестики. – Храните как зеницу ока. Палемон не тронет никого под знаком креста или – тьфу! – полумесяца.

– Как граф Дракула? – спросил я.

– Какой еще Дракула? – опешил Яни. – Турок, что ли?

Мы покатились со смеху.

– Это вампир из книжки, – объяснил я. – Вроде вриколаса. Он, наоборот, с турками воевал.

– Кто бил турок, вриколасом не станет, – заявил Яни, – это дело святое. А от Палемона крест защитит точно. И полумесяц турецкий, чего уж там. Если только…

Повисло зловещее молчание.

– Что? – не выдержал я.

– А, пустое! Есть ослы, что жертвуют ему скот, чтоб, значит, в хозяйстве везло или на рыбалке, но греха на душу никто не положит. А без того Палемон – пшик. Не вздумайте только его слушать, да обходите десятой дорогой.

– Очень мне надо слушать всяких коровоубийц! – фыркнула Пенелопа.

Кивнув, Яни наконец завел мотор, а я шепнул кузине: