– Ева… мне Ева нужна, – пробормотал Лукавый, жмурясь и разжимая веки.

Клуб, люди и цветомузыка смазывались в разноцветные пятна. В висках стучало, ноги не держали. Лукас попытался ухватиться за барную стойку, но только скатился по ней на пол. Он задел бокал с мохито, приготовленный для Евы, и тот, слетев вниз, разбился о ножку стула. К горлу подступала тошнота, мысли путались. Разговоры и музыка то оглушали, то отдалялись.

– Нет, дружок, тебе нужна кровать. – Вик приподнял его под мышки. – Я скажу девочке, что ты уже уехал. Что ты там ей покупал?

– Мохито…

– Окей, закажу ей мохито. – Вик потащил его к выходу, по пути встретил Марка и вручил ему Лукавого. – Присмотри за ним, пока Дэн не приедет. Я должен кое-что передать его подружке…

– Безалкогольный… – язык Лукавого едва ворочался, и его голос потонул в грохочущей музыке.

– Пойдем, дружок. Тебе уже хватит пить. – Марк потащил его к выходу.

Лукавый упирался, но ему не хватало сил. Он оглянулся, едва сфокусировав зрение, и увидел, как Вик подошел к Еве, протянув бокал с мохито.

* * *

На этом месте воспоминания обрывались.

«Я идиот… Нужно было сказать ей, пока она была рядом! – Лукавый стянул с головы шапку и спрятал в ней лицо. Оно горело от стыда и боли. – Какого черта он тогда наделал? Зачем… Он мне что-то подсыпал?»

Лукавый принял обезболивающее, достал пистолет и положил его в черный пакет. Замотал покрепче, оделся и сунул пакет за пояс. Он оглядел себя в зеркале, решительно кивнул отражению, затем вышел из дома. В этот раз он решил нанести Вику внезапный визит.

«Мы еще посмотрим, кто кого», – думал Лукавый, заходя в автобус.

Вокруг сидело несколько ранних старушек: утро только началось, город постепенно просыпался. Он вдруг почувствовал себя смертником, который вот-вот совершит нечто противоправное.

«И когда моя крыша так поехала, что я взял пистолет на встречу с другом?» – ужаснулся Лукавый. Он взглянул на запотевшее окно и пальцем начертил на нем что-то.

– Наверное, она тебе нравится? – Лукавый повернулся. С ним говорила седая женщина в берете.

Он присмотрелся. Тонкие линии обрисовывали лицо, а толстые создавали пышную шевелюру. На него смотрела миниатюрная Ева.

– Да… – Он сглотнул ком в горле и сипло ответил: – Она мне нравится.

Тихая

Тихая