— Может я еще и нищий подлец?

— Думаю, что нет.

— Большущее спасибо, мэм.

— Но это не значит, что я позволю тебе наскакивать на себя.

— Совершенно не собираюсь на тебя наскакивать. До сих пор ты на всех наскакиваешь.

Она усмехнулась.

— Раз ты решил на меня не наскакивать, мы, стало быть, поладим.

После этого диалога мы замолчали и просто сидели, уставившись в огонь. Ветер стал крепчать и Джесси принесла мое одеяло. Она села рядом со мной и замотала в него нас обоих. Я придвинулся к ней и наши руки соприкоснулись. Она настороженно взглянула на меня.

— Извини, — сказал я.

— Ничего страшного. Не твоя вина, что я такая чувствительная.

— А чья же это вина?

— Честера Франка и Чарли Гандерсона и Джима Декстера. Бобби Джо Симса и Карла Уильямса, Бенни Андерсона, Дэнни Сэйлса, Хэнка Даппи, Бена Тревиса, одноглазого Билли Купера. — Она глубоко вдохнула и продолжала. — Рэнди Джонса, Эфрама и Сайласа Генри, Реверанда Хэймаркета, Джека Куинси. Я упоминала Фэрли Ханнекера?

— Не думаю.

— Значит, Фэрли. И Гэри Хоббса, Дикса Талмана. Роберта Ли Смита, и болвана, звавшегося Грантом — настоящего имени я так и не узнала. Потом Сладкий Сэм Бигелоу и…

— Ей-богу, — поразился я, — как тебе удается помнить такую кучу имен.

— Ты бы тоже не забыл имена таких свиней.

— Что они тебе сделали?

— Не в том дело, что сделали, а в том, что пытались сделать.

— Каждый из этих ребят?

— Их больше. Ты не дал мне закончить.